● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Logan Marshall-Green// Marc Bendavid

» имя, возраст: Royce [middle name] Graham // Ройс [придумай сам] Грэм (27-28 лет) » принадлежность: Носитель » профессия: До войны – полиция нравов. А что было после, этого Офелия не знает. Можешь бегать наперевес с автоматом или выбрать что-то менее насильственное.

» способность: На выбор. » сторона: На выбор. » статичное изображение: ссылка

GIFs

What I Know About You [неменябельно, но можно договориться]

Ты – мой брат. Старший. Попойка в студенческом братстве закончилась тобой. А я? Меня тоже не планировали. Так вышло. У меня может быть другой отец, но я об этом не знаю. Ты может догадываешься. Всегда был умным. Наш отец – политик из Сиэтла. Мать – в сфере IT. Отец тобой гордится и ставит в пример мне. «Почему не можешь быть как он?», спрашивает. Я говорю, что никто не может быть как ты. Возвела на пьедестал, всегда смотрела снизу вверх, но было незаметно. Не показывала. Чем хуже были мои выходки, тем лучше ты смотрелся в глазах отца. Ты на правах старшего брал на себя груз ответственности. Я рычала, что не просила об этом. Добавляла лишний вес к ответственности, а ты его брал. С детства лучше всех. Мне так кажется. Пьедестал мешает здраво оценивать, затмевает вид. Окончил школу с отличием, наверное, был в сборной. Когда я кутила с анархистом Адамом, тебе это не нравилось. Ты не скрывал. Всегда говорил прямо. Всегда находил и тащил домой за шкирку. Ты всегда знал, где меня искать. А я скрывала. Свою любовь к наркотикам. Не хотела видеть разочарование в твоих глазах. Когда в семнадцать пробудилась моя способность, меня, полуголую, откачивали парамедики. Передоз кокаинаом. Порошок так хорошо заходил под виски и травку. Не рассчитала. Ты не смотрел с презрением, или не позволял себе так смотреть. Обещал помочь справиться. Говорил, что все образуется. Я отказалась. Нашла другого, который поможет. Будет контролировать. Держать на строгом поводке. Просто не хотела показывать тебе, насколько было сложно. Я завязала. На тот момент. Помог Чарли. Старше меня на пятнадцать лет. Ты не одобрял. Говорил, что он – криминальный авторитет. Что с такими опасно. Я улыбалась и отвечала, что нет, Чарли в первую очередь – спонсор всех политических компаний отца. Остальное не доказано. Ты уже был в академии, лучший в классе. Гордость папы. Сквозь зубы улыбался Чарли.
Мало знаю о твоих вкусах. В нашей семье не говорят на личные темы. Знаю, что любишь металлику, и многие другие группы. У твоих предпочтений нет определенного направления. Мне сложно тебя понять. Становится проще, когда после школы решаю сбежать в военную академию на другом конце страны. Не говорю никому, кроме тебя. Ты решаешь меня отвезти. За четыре дня узнала о тебе больше, чем за восемнадцать лет.

What I Might Know About You [менябельно]

Отец, скорее всего, не был в восторге от моего побега. Ты разобрался, как, наверное, всегда разбирался. Прикрывал меня без моего ведома. Выгораживал перед ним. Начал работать, тебе нравилось. Пошел в полицию нравов. Очистить Сиэтл от грязи. Помочь прекратить поток наркотиков, партиями приходящих в доки. Снизить уровень преступности. Быстро полез вверх в карьерной лестнице.  Я не писала. Не звонила. Не выходила на связь. До того момента, как во взрыве АЭС не погиб наш дед. Это – семья. Это – важно. Я впервые набрала твой номер. Я сказала, что жаль. Что соболезную. Не приеду на мемориальную службу, если такая будет. Сказала, что у меня все нормально. И что надеюсь, что у вас тоже все нормально. Попросила передать привет и бросила трубку. Ты попробовал меня найти, не вышло. Звонок был сделан с неотслеживаемого номера. Повторный набор заканчивался безжизненным голосом. «абонента с таким номером не существует». В Вэст Пойнте ответили, что меня давно отчислили. Незаслуженно. Обратного адреса я не оставила. Ты решил найти. Всегда находил, но в пределах города. В пределах планеты – трудно. Я могла улететь из штатов, могла остаться в Нью-Йорке. Ты не знал, что я обосновалась в Дулуте. Съемная квартира на имя компании. Одноразовые телефоны. Соц. Сети под псевдонимом.  Я не хотела, чтобы нашли. Ты пытался. Поехал в Йорк, чтобы проверить на месте. К тому моменту ты выбрал сторону. Накал усиливался. Мир летел к чертям. Ты знал, что я буду в центре событий. Что буду принимать участие. Но где? Не смог найти. Был близок, но отпускные закончились и пришлось возвращаться. Два месяца под прикрытием. Группа камбоджийцев торгует всем. Детьми, наркотиками и оружием. На операции по задержанию банды выстрелил в несовершеннолетнего. Было темно. Мальчишка был высокий. У него был пистолет, и он почти спустил курок. Ты спустил первый. Мальчишка никогда не видел сострадания и не умел его проявлять. Ты не хотел стрелять, но выстрелил. Ты его знал. Он хотел доказать всей банде, что достоин быть с ними. Он увидел, как ты не выстрелил в копа. Специально. Увидел и раскусил. Не мог такое простить. Идейный. Вырос таким, потому-что ничего другого не знал. Ты не сразу смог себя простить. Принудительная терапия и повышение. Карьеру прервала военная обстановка. Ты тоже идейный. Ты тоже принимаешь участие. И все чаще задаешься вопросом, куда занесло блудную сестру. Рассылаешь ориентировки по моргам. Без результатов. По больницам и тюрьмам. Ноль. Потому-что моя квартирка, поддельные документы и машина – на второе имя. Не подумал, что я стала бы им пользоваться. Никогда не пользовалась. Но ты найдешь. Если ты за ренегатов, то нашел меня через штаб. Если за вигилантов, узнал обо мне от своих. Может, я их допрашивала. Может, наткнулся на моих бывших сослуживцев. Почти вся коллекторская фирма вернулась к истокам, переквалифицировалась в наемников и перешла на сторону вигилантов. А дальше? Дальше будет видно.

How I See You

У тебя высеченные в камне ориентиры. Ты знаешь, что для тебя приемлемо, а что нет. Знаешь, что сказать и как поступить. Строг к окружающим, еще строже к себе, резковат на поворотах. Таким я тебя вижу. Возможно, под слоем отцовского воспитания ты другой. Такой же, как я. Идеалистичный. С тягой к цели. С желанием сбежать. Готовый вспылить, если есть причина. Но мне можно, я младшая. Тебе нельзя. От тебя многого ждут. Или ждали. Вдруг, ты поддался темной стороне силы и больше не джедай? Может, ты тоже грешил, и ошибался, а я не замечала, не хотела замечать. Мы никогда не были просто детьми. Играли в политику рядом в папой. Рано повзрослели. Ты – под грузом ответственности. Я – набивая шишки на всех поворотах. Ты – гордость семьи. Я – опальная дочь.

Отношения всегда были неопределенные. Со стороны никто бы не сказал, что они родственники. Слишком разные. Непохожие. Даже внешне. До момента, пока не начнут препираться. Так ругаются только брат с сестрой. После перерыва отношения изменятся. Они гибкие, слишком много вариантов развития. Можно оказаться по разные стороны баррикад и усилить конфликт. Можно быть на одной стороне, но конфликтовать по другим причинам. Можешь меня опекать, тыкать носом в мои ошибки. Можешь стать братом, которым никогда не был.

Дополнительно: Кроме основных пунктов из моей био все менябельно. Ты волен писать персонажа под себя, я лишь даю видение его Офелией, а каковы были мотивы Ройса, это уже полностью зависит от тебя. Если решился, пиши. Дам доступ к своей анкете и помогу написать твою. Без игры и графики не оставлю.

клинопись

Выдержки из био

Ему три, когда мать выходит из ванной, сжимая в руке положительный тест. Снова незапланированно. На этот раз не ясно, чей ребенок. Но это ведь неважно, можно не говорить. Ройс - сын отца, ответственный, умный, беспроблемный. Этот ребенок будет для Рози, раз уж Кэм может быть непричастен к зачатию. Так она решила. Ошиблась. Бросила практику, ушла в декрет, промучилась восемь месяцев и назвала меня Офелией. Думала, мне будет нравиться. Снова ошиблась. Я не была отцовской, не была матери, я была Ройса, хотя он этого и не понимал. Возможно, я неправильно это показывала. Мальчик серьезно относился к появлению в доме ребенка, чувствовал ответственность и что-то еще. Наверное, немного ревности и каплю раздражения.
***
Сказать с уверенностью об отношениях родителей не смогу - никогда не обращала внимания. Не потому что совсем не любила их. Потому что брата любила сильнее, несмотря на то, что мы с ним никогда не были близки. Он меня опекал, меня это бесило, но мне нравилось его внимание. Чем больше я отбивалась от рук, тем больше Ройс пытался мной командовать. Я не позволяла, мы ругались, и все по новой.
Уезжаю с Адамом, и домой возвращаюсь через три дня - Ройс притаскивает за шкирку. Я была слишком занята - знакомилась поближе с гашишем и впервые попробовала кокаин. Чем сильнее я косячу, тем лучше Ройс становится в глазах отца. Мне нравится видеть, как им гордятся, он заслужил. Нравится прощупывать глубину - как далеко я смогу зайти, прежде чем отец перестанет исправлять мои огрехи?
***
Кто-то верит в бога, кто-то - в страну, мне надо верить в идею. Но сначала надо ее найти. Уехать, перестать дергать Ройса, в ожидании внимания. Кумир детства должен там и оставаться, в детстве.
- Смотри. - Даю ему конверт.
- Вэст Поинт? - Открывает и достает письмо. - А...
- Не знает. Не говори. Уехать хочу. Проводишь до аэропорта? Грустно уезжать, когда никто не провожает. - Попрощаться я хотела только с ним. Мать была занята новой антивирусной программой и была в работе, отец занимался своей карьерой.
- Конечно. - Он редко когда мог мне отказать, и не понимал почему. - Но я тебя отвезу. Проедемся напоследок.
Путь занял четыре дня. Не торопясь, мы спали в машине, слушали музыку, дурачились и ели в самых обшарпанных забегаловках, в надежде найти лучший бургер в Америке. То ли Ройс понял, что я решила не возвращаться, то ли захотел хотя бы раз провести качественное время с младшей сестрой, которая с детства поставила его на пьедестал и была неспособна снять его оттуда. Не знаю его мотивов, но нам было весело. Легко и свободно. Я уже не принимала наркотиков, много не пила и была рада убраться из семейного дома. А Ройс? Об этом может сказать только он.
- Давай, Оп, удачи. - Глупое прозвище, что волей случая дал мне Адам прижилось. И всегда напоминало об Адаме. Ройс выгружает из багажника мою сумку и крепко меня обнимает. Другие кадеты тоже на парковке, тоже прощаются. Хорошо, что он проводил до самых дверей. Входить на территорию академии одной было бы нестерпимо одиноко. А так, можно будет обернуться и увидеть знакомое лицо.

Пример поста

Стискивает сигарету в зубах, нужны свободные руки. Дым попадает в глаза и режет. Офелия привыкла, давно. Достает телефон, забыла ответить Чарли, он не любит задержек. Замерзшими пальцами печатает — приедет сама, ключи с собой. В его квартиру впервые попала спустя два часа после приема. Через день получила связку ключей, код от сигнализации и карту-пропуск в кондоминиум. Чарли не любит делать что-то постепенно. Он хочет всего и сразу. Знает, что хочет, и знает, что может взять. Поэтому и нравится. Решительный.
— Извини, отчитываюсь церберу. — Усмехается. Цербер — Чарли, на поводке — она. Смирилась, потому-что он нужен. Охраняет ее трезвость. Следит, чтобы не сорвалась. Контролирует. Сейчас Опи нужен контроль. — Не начинай. Это хуже героина. — Говорит с сигаретой в зубах. Глаза щурятся от дыма. Наркотики дают предупреждение. Первые передоз заставляет задуматься. Сбавить обороты. Некоторые сбавляют, и сразу педаль в тапок. Торопятся слететь с дороги. Здесь уже были, там — нет. Интересно. Никотин — хитрый. Начинаешь, потом не можешь остановиться. Зачем? Это не наркотик, не будет передозировки. Успокаивает, дает время думать. Ничего плохого не случится. Опи понимает. И знает, что не бросит. Одна зависимость компенсируется другой. Так надо.
— Нет. Не больно. — Качает головой. Иногда хочет, чтобы было больно. Чтобы знать меру, видеть границы. Боится переступить черту. Мистер Говард помогает. Озвучивает степень по шкале от одного до десяти. Не знает, что Офелия не позволяет себе отпустить способность, ослабить поводок. Шкала должна быть больше. Жалко его, слишком серьезно подходит к работе. Когда-нибудь это станет его концом. Если не от Офелии, то от любого другого. Носителей много, тренеров мало. Простая математика. Каждый новый подопечный увеличивает шанс плохого исхода. Страховка не поможет, когда подросток с бушующими гормонами не сдержится и украсит стены тем, что осталось от тренера. Такое уже было. Один раз. Кузен Адама любил мет. Мет его любил, когда были деньги. Тренер не знал, что мальчишка под ломкой. Мальчишка не думал, что может в приступе взорвать голову. Уборщики не знали, как убрать мозги со стен, осколки костей из обивки дивана и кровь с потолка. Судья не знал, как принимать решение. Мальчишка узнал, что по ту сторону колючей проволоки тоже можно достать мет. За определенную цену.
— Мигрени. — Жмет плечами. Как будто это пустяк. Не хочет рассказывать, как темнеет в глазах, как подкатывает тошнота и как однажды смогла доползти до квартиры Чарли, открыть дверь и отрубиться в коридоре. Мистер Говард говорит, что потом будет проще. Говорит, что способность — как мышца, разрабатывать надо. Что можно привыкнуть, ослабить последствия. Опи ему верит. — А у тебя? — Интересно. У всех по-разному. Барри лихорадит от высокой температуры. У Мэри кружится голова и глаза наливаются кровью. Смешное и страшное зрелище. Наивная и миловидная девочка в желтом джемпере с пони, а глаза красные как у бешеной собаки. Не вяжется.
— Да ну? — Тихо смеется. — Наверное парни в восторге. — Стряхивает пепел. — У нас похожий был, Джимми Вонг, он загорался, вместе с одеждой. Долго с нами не протянул, ребята в моей группе шутят грубо. А Джимми хвастаться было нечем. Жестоко они с ним. — Мальчики стебали азиатского шахматиста. Девочки посмеивались за спиной. Опи закатывала глаза и говорила им заткнуться. Джимми было стыдно, что за него вступается девушка. Больше они его не видели. Опи не знает, что с ним стало. Ей все равно. Пыталась унять задирчивых одногруппников, чтобы не ссориться с совестью. Дальше — не ее проблема.
Смотрит на Ребекку, не сразу понимает что заставляет ее замолчать. Встает с забора, джинсы примерзли к заднице. Из любопытства заглядывает за угол.
— Добро пожаловать в Сиэтл. — Говорит с улыбкой, пока за углом рослый негр требует у худенькой латиноамериканской девочки все ценности. — Американская мечта во всей красе. — Говорит тихо, чтобы не услышал. Если дочка Кэмерона Грэма полезет в драку неподалеку от отца, днем, при свидетелях, будет плохо. Опи не хочет доставлять отцу больше проблем. Не сегодня. Обещала без фокусов. — Он заберет телефон, и оставит ее в покое. — Офелия в это верила. Офелия ошибалась. Рослого негра звали Инносент. Набожная мать верила в силу имени. Тоже ошибалась. Ее невинный сын должен ограбить и порезать сестру члена мексиканской банды. Чтобы вступить самому. Жестокая инициация, испытание кровью. Трусы, своей кровью испытывать надо. Когда девочка тихо вскрикивает, Инносент уже держит нож у ее горла. В одном переулке с Опи и Ребеккой. Смотрит на них с испуганной злостью. Численное преимущество не на его стороне, понимает это. Зато у него нож и он думает, что умеет с ним обращаться. Дурной чернокожий мальчик, который думает, что дорос до игр в серьезных гангстеров.
— Черт с ним. — Опи не боится. Если у него нож, значит скорее всего не носитель. С человеком она справится. — Можешь уйти, все нормально. — Говорит Ребекке. Не сводит изучающего взгляда с негра. Он выглядит растерянным, почему это белая сучка не боится. Опи улыбается.
— Ну что, поговорим? Отпусти девчонку то, лицо видеть хочу, а то невежливо получается. — Говорит, думает, насколько готова. Не применяла способность в подобной ситуации. Если придется, она сделает. — Ну что молчишь, приставил лезвие к глотке девочки, которая весит в четыре раза меньше тебя и думаешь, что крутой? — Хочет взбесить. Чтобы забыл про нее и переключился на Опи.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Pedro Pascal

» имя, возраст: Вам на откуп, для удобства я буду звать его – Адан Возраст приблизительно 36-42. » принадлежность: На выбор, лучше даже если изначально он был в побочном, а не главном штабе, или вовсе не состоял в штабах, но поддерживал ренегатов. » профессия: Агент управления по борьбе с наркотиками (?)

» способность: Ваш выбор » сторона: Строго ренегаты. » статичное изображение: ссылка.

● Уроженец Соединенных Штатов с латиноамериканскими корнями. Эмигрантами были либо родители, либо дедушки-бабушки, при этом семья была благополучной, детство и отрочество - нормальными, с хорошим образованием. После окончания учебы по личным причинам трудоустроился в DEA, после периода адаптации добровольцем вызвался на работу под прикрытием. Был внедрен в венесуэльский наркокартель в 2029-ом году. Оказался достаточно расторопен и умен, чтобы за два года “вырасти” по служебной лестнице, умудряясь при этом сливать данные правительству США.
● в 2031 Адан был приближенным к венесуэльским наркобаронам, которые принимали участие в государственном перевороте. В решающий момент он способствовал срыву встречи с продавцами оружия и захват здания парламента, выдал всех, кого знал. В ходе задержания и возникшей потасовки погибло несколько невинных, и, к сожалению, от руки Адана. Это мрачное обстоятельно стало окончательным концом кампании революционеров. Он наконец отправился домой.
● Никогда слепо не верил в систему, людей и не шел в толпе последователей. Делал вид, что играет по правилам, но будь он лишь верным солдафоном, то вряд ли смог усидеть на двух стульях и выжить там, где творилось, то, что не каждый выдержит. Венесуэла уникальная страна, проблемная, своенравная чтобы жить в ней, надо уметь выживать.
● Изначально высказывания Линкольна Риндта не вызвали в нём отклика, однако после трагедии, которая унесла практически весь Нью-Йорк, он задумался. Фактического решения за ним не было, долг требовал признать правоту тех, кто держал изначальные бразды власти,  а интуиция подсказывала, что Итану Элдерману доверять нельзя. Слишком много трагедий за такое короткое время, слишком многое не сходилось. Он отыскал один из побочных штабов ренегатов и уже будучи там понял, что выбрал верную сторону.
● Как вариант, Адан не вступил в какую-то из групп, и не увяз прочно в этом, просиживая штаны в штабе, ради выполнения миссий, которые были ему не совсем по вкусу, или недостаточно точно отражали то, чего он хотел от войны. Поэтому Адан стал информатором или искателем, наведываясь туда, где чувствовал себя как рыба в воде – в гостях у контрабандистов и ребят, которые теперь отвечали за веселье, незаконное, конечно.
● А еще Адан тряхнул стариной и боевой удалью, да вытащил из передряги девушку (подробности расскажу в лс), узнав в ней Кристу Аларкон, за которой охотятся вигиланты, ренегаты, и все те, кто смог поднять тело с дивана. И возможно получил приглашение присоединиться к штабу.  Ну или почестями и деньгами награду забрал.

Связь на фоне постапокалиптического будущего радости от того, удалось спасти свои задницы, и ситуации в которой придется ехать из Вашингтона в Миннесоту, молясь всем мексиканским богам, и надеясь выжить. Дерьмо творящееся вокруг объединяет, во многих смыслах. Подробнее обсудим лично.

Характер не прописан от и до, но есть интересные мысли, и, если вам понадобится немного вдохновения, отвалим, не проблема. Почти все, что написано в заявке - лишь пожелания и основа персонажа, вы вольны переделывать его так, как захотите. Добавлять, выкидывать факты, творить беспредел и сделать персонажа полностью своим.
Адана жду не только я, мы писали эту заявку вместе, но есть и другие заинтересованные люди, поэтому с игрой точно не будет проблем, как бы еще не пришлось скрываться от нашего энтузиазма.
Мы здесь давно и надолго. Все покажем, расскажем. Просим только не бросать роль.
А еще замутим электрический хлыст, если захочешь.

п р и м е р п о с т а

Не к этому готовилась Криста Аларкон, когда так рвалась оказаться в стане врага, то есть... теперь уже можно говорить о них как о союзниках? Она путалась в понятиях и торопила события, но очень рассчитывала именно на такой исход.
Ей удалось увидеть жизнь с множества сторон, окунуться в нее с головой, но Крис почему-то предпочитала думать голливудскими клише, может так она не давала себе думать о худшем, или наоборот создавала в голове наиболее жуткие сценарии, которые могла представить. Она готовилась как минимум к пыткам с участием ногтей, иголок и кровожадного дознавателя в довольно обыденной связке, или к тому, что однажды дверь камеры откроется и прозвучит один пронзительный выстрел, после которого больше в этом мире ее ничто не побеспокоит. Но самым ярким был тот вариант, где сопротивляющуюся предательницу волокли по пустынному коридору, запирали в полупустой комнате, и обдавали мощной струей холодной воды, примерно так, как в старые добрые времена поступали с психически больными.
Ждала ли она того, что после одной беседы ее оставят в покое и неведении на несколько дней? Как будто не знали, что делать с бестолковой подружкой вождя вигилантов, или вели переговоры с ним, чтобы вернуть перебежчицу обратно. Кстати, Криста крупно ошибалась, когда считала худшим испытанием пытку ледяной водой. Ее настоящим кошмаром стало бы возвращение к Итану, его полная власть над ней, и желание преподать урок, который запечатлелся в подкорке.
Но и ренегаты кое-что понимали в том, как вымотать противника и попытаться загнать его в угол, потому что когда замок на двери камеры жизнерадостно щелкнул и она отворилась, пленница уже смирилась с тем, что сгниет в этой унылой комнатушке, если не свихнется намного раньше, в этом случае ей, к счастью, будет плевать абсолютно на все. И клеткой станет собственное сознание.
Криста медитировала в потолок несколько часов подряд, упрямо не поднимаясь с места, чувствуя как нарастает напряжение в ногах, но работать овощем хотя бы было не так утомительно, как мерить шагами крохотную камеру, каждый раз упираясь в ненавистные стены.
На какие-то доли секунд она начинала сомневаться в принятом решении, не потому что, думала, что Элдерман прав и за ним будущее, не потому что ей вдруг стали неприятны ренегаты, и даже не потому, что испугалась за свою жизнь и с удовольствием вернулась бы к бывшему, поджав хвост. Кристе нужна была обычная жизнь, с постоянной работой, друзьями и относительным покоем вокруг, к этому она стремилась, уезжая из дома, едва окончив школу.
Когда рушатся детские мечты, на смену им приходит взрослое желание максимально спокойно существовать в это мире. Кристе досталось в детстве, когда она получила свою способность. И больше ей не хотелось становиться всемирно известно балериной, и получать ту дозу внимания и придирок, которые свалились на нее когда носителей официально признали и показали всему миру, вот только некоторые не перестали считать их фриками, которым место в цирке уродов.
У нее не было выбора, вместо жизни девчонки из толпы, она оказалась посреди войны, как и тысячи других людей, у которых тоже были свои стремления, желания, но обо всем этом забыли сразу же, как прозвучал первый взрыв.
Никто не виноват, но отвечает и расплачивается за произошедшее каждый из выживших.
Но выбора нет, как и прошлой жизни, и потому она поднимается, чтобы увидеть, кто же стал долгожданным посетителем и снова разочароваться в возможностях собственной проницательности и фантазии. Ее охранник молчалив и абсолютно невозмутим, а каждое движение такое отточенное, что в пору заподозрить, что перед ней робот, но и в 37 году техника еще не настолько продвинута.
Наверняка они отправили к ней самого опытного бойца, чтобы какой-нибудь прыщавый мальчишка не застегивал наручники трясущимися руками, и не избегал взгляда, выставляя ренегатов трусами перед самой Кристой Аларкон — главной предательницей года.
Бывшей вигилантке вообще подобрали неплохую и колоритную компанию, сразу после того, как девушку завели и усадили на стул в раздражающе безликой комнате, в ней появился и дознаватель — мужчина, наверняка старше 50 лет, но он так спокойно и уверенно выглядел, как будто всю жизнь готовился к этой встрече. Люди старшего поколения нравились Кристе иногда больше, чем ее ровесники, было в них что-то, позволяющее твердо держаться на ногах. Уже после недолгого общения с Бобби, пожилым владельцем бара, который приютил Крис после переезда в Нью-Йорк, ей удалось понять, что старикам не надо вгрызаться в жизнь и отрывать сладкий кусочек, они скорее всего уже нашли себя и успокоились.
Девушка кивнула в ответ на приветствие, наблюдая как ребята, которые должны были стать защитой для мистера Болтона, выходят за дверь. И даже в этом могла крыться какая-то подстава, дознаватель мог быть настолько уверен в том, что Криста не навредит ему или с большей вероятностью именно Кристе надо беспокоиться о своем благополучии. Люди, которые ничего из себя не представляют, обычно очень любят собирать вокруг себя толпу прихлебал.
— Воду — согласилась Криста, хотя ее так и подмывало демонстративно отказаться от всего, что предлагал новый знакомый, но перед кем было ломать комедию и играть в железную леди? Она определенно находится не в том положении, — с лимоном, если не затруднит.
Мисс Аларкон не очень любила копаться в прошлом, потому что так или иначе натыкалась на косяки, глупые поступки или решения, о которых все еще жалела. Но этот простой вопрос сразу перенес ее на три года назад, когда ей посчастливилось или не повезло (с какой стороны посмотреть) познакомиться с Итаном Элдерманом, который заглянул на ужин в ресторан, где Крис подрабатывала в ночную смену.
Почему этот день? Потому что именно тогда она стала вигиланткой, и пусть еще никто не знал, что когда-то будет война, и сторонники Итана назовут себя так, она уже готовилась стать одной из них.
— Это вигиланты примкнули к нам — начала Криста, тут же спотыкаясь о последнее слово, теперь не было никаких "нас", она сбежала от Элдермана, оставила его с носом, и готовилась предать прямо сейчас. Допросы не проводят ради интересной беседы, ренегатам нужна информация, — я была с Итаном задолго до того, как появился Риндт со своими вестями о будущем. Работала официанткой и представить не могла, что стану поддерживать кого-то, кто решит развязать войну.
И правда, до этой встречи Ри считала, что ее потолок это работа в баре, ну или открытие своего заведения. Но никак не то, что она станет первой леди для мужчины, который был так опасен, что о его смерти мечтала не одна сотня человек.
— Но если вас интересует с чего началась история вигилантов, я вряд ли расскажу что-то новое и назову точную дату, так как  даже не пыталась запоминать, из меня хреновый общественный деятель. Итану требовались союзники, потому что он не верил ни одному слову человеку, который взялся из ниоткуда. А я считала нужным помочь ему в этом, поэтому начала находить полезных людей. Не уверена, что понимала тогда, что занимаюсь вербовкой.
Вот вы сразу поняли, в какое дерьмо оказались втянуты?
Этот вопрос прозвучал с интересом и еле скрываемым вызовом, но чего ей еще бояться? Каждый новый вздох похож на чудо, и порождает лишь новые мысли о том, почему она все еще жива.

ELAINE WINBLAD, 29 » REACTIVE EVOLUTION » EVAN RACHEL WOOD
А    Д    А    П    Т    А    Ц    И    Я

Специализируется на миссиях, связанных с проникновением, ликвидацией и зачисткой (включая крупномасштабные операции). Часто играет роль "жертвы", позволяя противнику расслабиться и почувствовать свою силу, чтобы в самый подходящий момент нанести удар. Успешно выполняет задания благодаря своей подготовке и запредельной выживаемости. Гетеросексуальна. Родом из Швейцарии. Двадцать счастливых лет мисс Уинблад была наследницей внушительного капитала, гордостью семьи и любимицей окружения. Но всего одна поездка автостопом по Индии перевернула все планы на счастливое будущее. Отправилась в путешествие вместе с лучшей подругой, но уже на третью ночь девушки были похищены группой торговцев людьми. Илэйн находилась у них три месяца, питалась объедками и подвергалась унизительным наказаниям, не затрагивающим "товарный вид". Позже девушек перекупили, разделили и тайно вывезли за границу. Илэйн оказалась на территории очередного арабского государства и была вынуждена выступать в качестве игрушки и прислуги, а также исполнять любые извращенные запросы новых "хозяев". Над девушкой издевались, ее наказывали, били, прижигали и всячески унижали. В этом аду она провела два года. Способность Илэйн проявилась, когда Уинблад была на грани смерти во время очередного наказания. Но "хозяева" посчитали, что девушка не выдержала нагрузки и умерла. Уинблад вывезли за черту города и похоронили. Когда Илэйн выбралась из земли и набралась сил, она вернулась к своим обидчикам и заставила их на собственной шкуре испытать все краски фильма "Я плюю на ваши могилы". Расквитавшись с "хозяевами", Илэйн продолжила свой кровавый путь и не остановилась, пока не уничтожила каждого, кто поспособствовал ее похищению и удержанию в плену. Родители искали дочь первые полгода, но когда разбились в автокатастрофе, поиски девушки практически сошли на нет, а чуть позже Илэйн и ее подруга были признаны погибшими. Уинблад перебралась в Штаты по поддельным документам, выучила пару боевых искусств и продолжила преследовать людей, связанных с торговлей людьми на Ближнем Востоке. Она не щадила никого и в один из таких дней попала под "радар" Итана Элдермана, который, вместо того, чтобы сдать девушку властям, разглядел в ней отменный потенциал и предложил выгодное сотрудничество, практически вытащив Илэйн с улиц и пути безрассудного истребления, которое рано или поздно привело бы ее к пребыванию в ADXS Florence.

SOLOMON RAMPAGE, 34 » ANIMAL MEDIATOR » TRAVIS FIMMEL
В З А И М О С В Я З Ь    С    Ж И В О Т Н Ы М И

Ирландец в крови, господин с двойным гражданством и дурным нравом. Он никогда не церемонится с другими, не любит подчиняться, но знает цену чужому авторитету и знает, когда и с кем лучше всего пойти на сделку. Опять же в целях личной выгоды. С Итаном его связывает договоренность, о которой знают лишь они двое. И только по этой причине Рэмпейдж вступил в тайный отряд Элдермана, став одним из девяти "фантомов". Сменил фамилию еще по молодости и оборвал все связи с прошлым, но о себе и своей жизни предпочитает молчать. Сол никому не доверяет и во многом полагается на собственные инстинкты, причиной чего является и его взаимосвязь с животными. Его довольно непросто застать врасплох, и порой кажется, что у Соломона везде есть "уши" и "глаза". Он не только управляет животными, но также прекрасно понимает их инстинкты, и благодаря этой связи "братья меньшие" защищают своего "альфу" до последней капли крови. Он кажется чужаком в мире цифровых технологий, но даже без всей этой техники Сол - опасный противник. Гетеросексуален. Является гордым владельцем двух милых аргентинских догов внушительных размеров, которых повсюду водит за собой на цепи. Рэмпейдж любит спускать их на тех, кому не повезет оказаться у него на пути. Животные полностью слушаются его, а выжить после их нападения - дело везения. А для наблюдения и слежки главным образом использует ручного сокола, к которому не позволяет прикасаться ни одной живой душе. Соломон всегда доводит начатое до конца, не терпит полумеры, прекрасно знает себе цену и, похоже что, не способен опьянеть. Его лучше не злить — он не вспыльчив, но тем хуже для других. Способен затаиться, а затем нанести неожиданный удар. И ударить он постарается как можно больнее.

NATHAN BLUNT, 35 » HUMAN » KARL URBAN

Еще один человек в смертоносном отряде. И хотя на всеобщем осмотре он был определен к подвиду "homo sapiens", Бланту понадобилось не так много времени, чтобы заслужить свое место среди остальных фантомов. Специализируется на ядах и химикатах, а также выполняет функции врача, но не гнушается нарушать данную им клятву Гиппократа. Способен избавиться от тела так, что его никто и никогда не найдет. Химик от бога - "чудовище" по призванию. Нэйтан не обладает чувством сострадания или жалости к окружающим. Ему не впервой причинять боль живому существу, и еще в раннем детстве Блант проявил задатки садиста. Прекрасно осведомлен о всех важных точках на теле человека, включая болевые, и способен причинить мучительные страдания любому, кому не повезет попасть ему под руку. Врачебную практику начал с примерной работы в одном из госпиталей Лос-Анджелеса, а закончил опытами над бездомными и проститутками, пытаясь определить максимальный болевой порог своих "подопытных" и опробовать на них яды, которые создавал у себя на дому, используя в качестве исходного материала то, что получалось добывать незаконным образом на "черном" рынке. Когда его опыты стали сводиться к одинаковым и слишком, по мнению Нэйтана, ординарным результатам, Блант перешел на себя и в последствии доигрался до того, что потерял чувствительность к боли, что стало одновременно и плюсом, и минусом. После этого Нэйт активно следит за состоянием своего здоровья и ежедневно проверяет показатели, отмечая любые отклонения от нормы. Гетеросексуален. На его счету (еще до вступления в ряды фантомов) - 138 замученных до смерти людей, две трети из которых являлись носителями. В фантомах оказался после того, как попал "на радары" отряда во время их очередной операции. Умудрился отравить Валькотта, вернуть его с того света, отклонить предложение Итана о сотрудничестве, но когда выяснил, что смертельно болен (что было результатом опытов над собой), принял протянутую Элдерманом руку помощи, который не только оплатил для Бланта дорогостоящую операцию, но и впоследствии выделил ему личную лабораторию, снабдив ее самыми лучшими игрушками.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jane Levy

» имя, возраст: Charlotte “Charlie” Delaver Шарлотта “Чарли” Делавер 23 года » принадлежность: Носитель » профессия: Член боевой группы в побочном штабе Южной Дакоты

» способность: На выбор по согласованию с семьей » сторона: Вигиланты » статичное изображение: ссылка

Тебе повезло стать третьей случайностью в семье Делавер. Тебе повезло не запомнить ту нищету и ограниченность, в которой мы находились, когда ты родилась. Тебе повезло стать младшей из трех сестер, которой всегда доставалось больше, чем остальным: еды, игрушек, одежды, любви. Пока старшая дочь впитывала все от отца, ты с каждым днем все больше и больше получала от матери. Те же жгучего рыжего цвета кудри; зеленые, как изумруды глаза; умение расположить к себе любого незнакомца. Ты впитала в себя самую лучшую версию от каждого из членов нашей семьи. Ты всегда выступала нейтральной стороной, всегда тушила пожар конфликтов, будь они между Клэр и Пейдж или Джо и Джилл. Ты мягче, ты спокойнее, в тебе больше самообладания и здравого смысла. Ты та дочь, которую мечтает получать каждая мать: носила платья, заплетала косы, меняла поездку с друзьями на вечер с семьей. Ты душа семьи, без тебя бы семья Делавер не протянула так долго. В тебе нет вселенской злости, тебя не мучают переизбытки неконтролируемых эмоций, ты всегда уравновешенна, складно мыслишь и рационально поступаешь. Ты не ругаешься с сестрами, потому что в их головы заложили, что младшую нельзя обижать, ты любишь отца, потому что один твой взгляд вьет из него веревки, ты предана матери, потому что она с тобой и в победах, и в поражениях, ты за это ей навсегда благодарна. В тебе есть лишь одно противоречие, так долго не дававшее покоя, потому что было неосознанно – твое альтер эго.  Ты мягкая, а оно жесткое, ты нежная и женственная, оно мужское и сильное. Ты удивила мать лишь однажды, когда выбрала пойти дорогой, слишком знакомой отцу и старшей сестре, ты выбрала стать солдатом.

● Ты моя третья дочь. Слишком похожа на мать, как внешне, так и внутренне, но умеешь брать верх над своими эмоциями, что не удается сделать Джилл и по сей день.

● Тебя не приходится ругать или пичкать нравоучениями, с тобой можно душевно поговорить или тихо помолчать. Ты не принимаешь чью либо сторону, достаточно четко обозначив, что для тебя мы все одна сторона, потому что одна семья.

● Развод родителей стал для тебя слишком сильным потрясением, которое в последующем и привело к пробуждению способности. Тебе пришлось переехать из родного дома вместе с матерью и тем самым слишком тосковать по отцу. Головой и сердцем распад семьи ты так и не приняла, все время ища способы примерить взрывоопасную парочку Джо и Джилл.

● В тебе живет две противоположности: плохая и хорошая. Это не делает из тебя монстра или преступника, но ты становишься, подобно железному человеку, личностью, которой все ни по чем.

● Со своими умениями и возможностями ты решила пойти в военную академию и приносить пользу своей стране, став солдатом, которого проблематично убить. С началом войны ты приняла сторону вигилантов, став неотъемлемой частью боевой группы.

● Новость о смерти отца заставила тебя на время дать волю эмоциям, а затем уступить место второй личности, чтобы поддержать мать, продолжить работу и не сломаться, но все равно пугать её холодной фразой «Я со всем разберусь».

● Решив, что под постоянным присмотром матери не сможешь в полной мере исполнить свой долг, ты сразу после окончания обучения в академии Вест Пойнт, приняла решение, продолжить карьеру в качестве члена боевой группы в побочной штабе Южной Дакоты.

● Без покровительства матери ты смогла вдохнуть полной грудью. Ты стала жесткой, требовательной, слишком правильной, не уступающей в спорах или правах на ошибку. Кто-то считает тебя несносной, кто-то слишком рискованной, однако ты четко знаешь, чего хочешь от жизни, не слушаешь остальных и веришь лишь себе самой.

Дополнительно:

Немного мелочей от второго заявителя:
● Глупо отрицать, что тебе проще отдалиться от отца, чем от матери. Доподлинно неизвестно: сама ли ты решила так, или твое второе «я» нашептало столь отчаянный для любой дочери шаг, но факт остается фактом - если бы Джо поставил тебя перед выбором с кем ты будешь жить, то ты бы выбрала мать. Благо выбирать не пришлось.

● Отец гордится Клэр, переживает за Пейдж, а ты для него отрада, молоденькая Джилл, которую он повстречал в школе: хорошенькая и умная. В твоих просьбах глава семейства всегда находил самую приятную работу на свете.
Именно поэтому Делавер, долгое время не сможет свыкнуться с реальностью в которой Шарлотта показывает в себе иную, не привычную всем сторону личности, ту, которая никак не клеится с обличием милой, краснощекой девочки с рыжими косами.

● Обостренное чувство справедливости заставляло маленькую Чарли влипать в ситуации, где нужно было предотвратить рядовое правонарушение. Потасовка хулиганов у школы, котенок на верхушке дерева, перевернутая мусорка. «Правильная до тошноты» - постоянно говорит одна из сестер. Такой же пыталась быть и твоя мать, но и в этом ты её опережаешь.

● Ты довольна прямолинейна, но не глупа. Исполнительна, ты не любишь принимать какие-либо важные решения без предварительной подстраховки и просчета. Как примерного солдата тебя устраивает следовать приказам начальства.
Обожаешь боевые искусства и ножевой бой, как завороженная можешь любоваться холодным оружием в своих руках. Одному из своего оружия, подаренного на выпуск из академии отцом, ты дала имя.

● До недавнего времени у Чарли не было никаких проблем с контролем способности, ее способность была по-джентельменски услужливым, можно подумать, что она испытывает к тебе свое рода любовные чувства, но нет - она просто принимает правила игры, которые хочет изменить. В будущем.

По игре:
● Введены ключевые моменты, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, ожидаем неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
● Практически все менябельно и обсуждаемо, дано желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего—мы вас возьмем целиком и полностью.
● Особых требований нет. Первое или третье лицо- ваше дело, но какая-то активность на форуме в игровых разделах- крайне желательна.
● Вас ждет по крайне мере три ведущих соигрока: отец, мать и старшая сестра, но кроме игры с нами хотелось бы видеть вашу независимую линию.
● Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan.

п р и м е р    п о с т а от Папки.

Tell me, how long do we wait
Until we see the other side?
T h e   e n d   o f   e v e r y t h i n g
Nothing left but you and I.
Хорошее дело браком не назовут. Отец так говорил за что получал от матери щедрый подзатыльник. Джо лыбился на пару с братом. Несмотря на многие «но», их семья была во многом образцовой для их непутевого штата. Впрочем Делавер младший никогда не видел себя отцом, мужем, главой большого семейства. Жизнь щедра на хитросплетенные повороты судьбы, иронична, порой зла, порой задорна, как музыка на Техасской свадьбе, но справедлива.
— Бедный ребенок- говорит печально Джо и про свое будущее дитя, и про то еще не оформившиеся создание, что поправляет подвенечное платье напротив него. Тогда у незадачливого жениха появилась странная манера мрачно отшучиваться по любому поводу, ускользая от раздражающего разговора, как от нависшей угрозы. От Джилл, правда, так просто не уйдешь. Она навязывалась. И спустя многие годы ему стало стыдно за этот спектакль холодного суженного, который продолжался ни один год. Заботливая женушка всегда напоминала ему о том, что он никогда не был таким строгим, смурным и закатывающим глаза мужчиной. Он примерил новую роль и она вполне себя его устроила, ему было странно учить ребенка тому, что он принял поневоле. Ответственность за свои поступки. Быть в ответе за тех кого ты любишь.

— Все дело в привычке.— Альберт жует свою китайскую лапшу и дирижирует деревянными палочками, точно перед ним выстроился Шанхайский симфонический оркестр— В запахе!
Джо облокачивается на капот заглохшей машины, скрестив руки, и поправляет солнцезащитные очки, скрывающие красные от недосыпа глаза. Сложно спать на новом месте. Одному уж тем более.
— Ты когда успел стать Жаном Батистом Гренуем, идиот?
— Нееее, я как Аль Пачино, смекаешь?— он причмокивает и махает ладонью на обожжённый специями язык, умудряется перекинуть галстук на плечо и начинает входить вдоль авто, остановившись в итоге перед боковым зеркалом— Бабий запах прицепляется намертво, но и тут есть рецепт. Клин клином. Тебе нужно перебить одни феромоны другими.
Понятны теперь к чему эти разговоры вокруг да около. Прошло много лет, а он так и не смог прийти в себя. Джо выдалось пробовать других женщин. Это как нырнуть в прорубь. Хочется поскорее вылезти оттуда. Неприятно, промозгло. Нет, непривычно. Омерзительно. Делавер качает головой, опустив взор на потрескавшийся от безумной жары асфальт стоянки перед забегаловкой в классическом чайнатауне. Что этот идиот может знать о нем, о ней и вообще? О времени, которое просто так не затолкаешь в мусорный контейнер, как труп кошки.
— Тебе и сорока нет, начальник.— мужик не унимается, а Делавер становится только раздражительнее после кофеинного передоза и палящего ультрафиолета, вызывающего зуд по всей коже.
— У меня трое детей, Ал, им нужна семья. Сильнее чем мне. — Точно в исповедальни, он говорит это сквозь сложенные ладони, вспоминая по итогу, что так и не успел заехать купить подарок для на день рождение малышки Чарли.
— Хорошая отговорка, дружище, ты холостой теперь, так что радуйся. Отмучился. Каторга позади. Спусти уже черный флаг.
— У меня трое детей.— повторяет Джо сквозь зубы, понимая, что в этой фразе гораздо больше смысла, чем он может вложить в этот идиотской разговор о его личной жизни. Вернее заметить, о ее отсутствии.

«У меня дома жена и дети». Звучит как отговорка. Он предостаточно слышал подобное из уст людей, которых ему пришлось отправить на тот свет за эти годы. Жутко. Осиротевшие, овдовевшие, одинокие. Это его рук дело— чужие искалеченные жизни.
Когда же он оказался на прицеле, то он и сам был готов произнести эту заезженную фразу, но потом, прямо перед тем, как вигилантский капитан отряда зачистки вернул предохранитель на место, он вспомнил, что конкретно все проебал и на эту мольбу у него нет никаких прав. Это неприятное ощущение легкой диареи вместе с желанием обоссаться на ровно месте испугало его сильнее, чем перспектива смертной казни.
И где его работа, за которую так цеплялся? Где его дом, о котором так грезил по итогу? Где его жена и дети, частицы его самого?
Запах гари неприятственно ударил в нос. От родного города не осталось камня на камне. Геенна огненная поглотило его и всех жителей. А он торжественно шагал в сторону этих чудовищных разрушений, как на параде. Именно там он обещал быть своей жене, дабы вытащить заблудших детей из хищных орлиных когтей. Он поклялся своей жизнью.

Где все?
Ему вспомнилось, как он осторожно обнимает свою милую Джил, когда она, на 7 месяце уже третей беременности, спящая, уставшая от того что приходится есть за двоих, роняет детскую книжку с ирландскими сказками из ослабших рук. Малыш пинается, собственно, как и остальные бойцы до него. Джо касается губами горячей мочки уха, опускает голову, молча утопая в океане ее огненных волос и еле заметно улыбается. Говорят, что после беременности женщина преображается, становится еще более прекрасной, Делавер закатывает глаза от этой мысли и еще не понимает хорошо это или плохо для него. Его эти просиживания штанов в юридической конторе в тесном офисе при прокуроре города Остин сильно потрепали. А вот она, кажется, ему все еще цветущей и такой пленительной. Он не позволял себе ревность. Но снедавшая несправедливость по этому поводу жгла сильнее любого каленого железа.
Куда она уйдет. Брюхатая?
Уже проходили. Не дай отче повториться этому скандалу.
Тесный костюм натирает в подмышкам, ему нужно идти на неблагодарную работу. Спасать тех, у кого либо нет денег на хорошего адвоката, либо тех, кого отказываются защищать по этическим соображениям, что значит в их штате— они перешли дорогу не тем парня. Ровно через год он поступит в Куантико и все изменится. Но в лучшую ли сторону?

Не то что зрение с возрастом подсело, или слух не так остер после постоянных взрывов и легкой контузии, застигшей его месяц назад в окопе. Но запах кожи Джилл безоговорочно вывинтил ржавые гайки его нутра и весь механизм самообладания застопорился. Мужчина задрожал.
Как много времени прошло без нее? Немое безумие на протяжении 8 лет напоминало песочные часы, где вместо песка залили воск. Все заметили, как сник былой пыл, Джо на год стал как-то активнее и шутил, что начинается новая жизнь, но какой черт она ему нужна такая? Опустевшая, заброшенная, без смысла. Он катился с горки, которой не было конца. Внизу скалы без намека на воду.
И вот, когда разбитый мужчина был на грани, то случилось странное и непредвиденное. Джилл пришла к нему вместе с Клэр и Чарли. Банальная неприятность, устроенная вечным генератором неприятностей Пейдж, которая быть может спасла им всем жизнь своей непутевостью. Ведь сколько людей уже погибло? Скольких они знали лично, а они все еще живы. Джо видит по ее блестящему в изумрудах взгляду, как она сама поражена его появлением, а бывший агент при всем при том, что творилось на протяжении года, когда буквально приходилось выживать на просторах Висконсина, совсем не удивлен, что она всегда была тут со своей единственной не сгинувшей пока в бессмысленной войне дочерью. Берегла, как ей казалось, последнего члена семьи.

— Прости меня. Прости пожалуйста. — он опускает голову, щурится от боли и сглатывает соленый комок. Джо явилось ощущение, что не проговаривать застрявшие внутри словоформы больше нельзя. Когда столько раз был на волоске неминуемой гибели— хочешь-не хочешь, а по неволе начнешь ценить жизнь и осознавать ценность момента. Чего ему стоило лишний раз сказать, что он ее любит? Что он ей благодарен за проделанный пусть сквозь годы? Несколько секунд его времени, пара нечаянных слов могли бы заглушить желание истерить, начать искать загвоздку, которая всегда крылась в его работе— тупой страсти найти себя. Теперь мысли, неозвученные на протяжении совместной жизни материализовались, обрели завершенную форму.
-Я хочу выполнить данное тебе обещание. Но это чертовски сложно, все не так как я ожидал. Не все просто.
— Они все твои девочки и они похожи на тебя гораздо больше, чем ты думаешь. В нужный момент это сыграет в нашу сторону, вот увидишь.
— Это меня и пугает— Замечает Джо. Он отлично знал к чему приложил свою руку. Их дети поступают, как считают нужным, как поступал всегда он без оглядки на других. И только лишь поэтому он уже в незавидном положении. Клэр уверена, что ее папаша давным-давно где-то в почве, в лесах, на земле людей, которые столь хладнокровно ее прикончили вместе со штабом. Шахматная партия была разыграна неверно еще в дебюте, но это не значит, что нельзя все еще переломить ход сражения.
Он старается смотреть на всю картину сверху, но она уже слишком масштабная для его взора и с каждым его ходом в ней все больше и больше деталей.
Что кроме фатальной потери способно укрепить веру в свои поступки, которые год назад казались безумием? Он проходил развод.  Но смерть отца— явно не то. Клэр не поймет его. Джо и сам себя не понимает. Сплошная передряга.
Ему ли говорить о том что тяга влипать в переделки— это какая-то общая с Джилл черта.
Нашла коса на камень.

И вот опять Джозеф размахивается и его металл разлетается на куски. Можно ли чувствовать себе более по-идиотски? Лицо по привычке застывает в подобии мимического паралича. Клубок нервов распутывается не сразу, ибо эта возможность отдышаться дается ему тяжелее любого убийства. Это как идти несколько дней по выжженной пустыне где-нибудь в Вегасе и захлебнуться от пригоршни воды из рук прекрасной незнакомки.
Джо почему-то улыбается без ведомой причины, Джилл должно быть чувствует, как дрожат его строгие губы, так же как и в первый раз. Самоуверенно, словно, это всегда было вопросом времени. Как и тогда, в прошлой жизни, после нескольких шальных свиданий, когда он уже прижимал ее всем телом к стене, а она играючи ускользала от него укоризненно добавляя, что он уж слишком торопит события. Стоило ему тогда прислушаться.
Но как тут устоять, когда она притворяется лишь загнанным зверьком, но ее горящий взгляд дает понять: на ловца и зверь бежит.

45-летний мужчина не сразу вспоминает сколько ему лет. Вроде бы зрелость уже где-то тут, рядом, и все у него было, но сейчас — это «все» начинается вновь захлестывать, обуревать. На этот раз не в пример страшнее. Руки неуверенно поднимаются спине, проскальзывают по шее, ладони ложатся по обе стороны головы, накрывая волосы, касаясь ушей. Теперь когда уже рыжая подается вперед, он с жадностью впиваясь в то, что когда было его безраздельно. Проникновенные черты губ не менялись, как и структура, как и вкус смешавшийся со вкусом помады.
— Пять минут?- в его голосе появляется наигранная строгость. Она что засекала? Бывший муж не удивился. Но кабинет напротив гнезда аналитиков не самая лучшая локация для их незатейливой ссоры, особенно в самый разгар рабочей недели. Джо выдыхает, и не сразу до него доходит, что ему придется выпустить Джил из своих объятий. На его языке все еще чувствуется легкая горечь духов, когда он коснулся устами ее шеи.
Но эта горечь блекнет. Приходит другая. Послевкусие к скорому расставанию.

— Я на плохом счету. – Джо все еще смотрит ее глаза, скрывая как он заворожен он опускает взгляд чуть ниже. Не помогает. Так же неспешно отходит, открывая дверь кабинета перед женщиной.— Меня никто не воспринимает, я думаю, что мои задания буду еще более самоубийственнее, чем в побочных штабах. Умру? Прекрасно, отличная причина ВСБ закрыть мое досье и гадать в какой уголок памяти они еще не залезли. Словить на лжи у них не получилось, но их дотошность подвела ни одного человека к могиле. А я выбравшись оттуда, не очень хочу обратно.
Делавер осматривается по сторонам, коридор пуст, без лишних ушей. Он берет ее за плечи и так же настырно опускает голову, чуть пригнувшись, чтобы его глаза оказались на уровне их.
— У нас все по прежнему.— Джо тяжело моргает, словно пытается выделить свои слова не только тоном, но и каким-то особым знаком.— Нужно выждать. Я нашел подходящее задание, которое уже на все 120% покажет начальству, что мне можно заниматься дальней разведкой вне нашей территории, а значит, я найду Клэр и Пейдж.
Пальцы начинают дрожать, он смотрит на них и понимает, что след на безымянном пальцем давно исчез. Еще одна причина вернуться на место преступления? А там его только и ждут. 
Понимает ли она его или нет? У него нет времени объяснять, время утекает сквозь пальцы, пускай они и переплелись как раньше, но это не способно переломить ход хроноса. Он с закрытыми глазами выпрямляется в полный рост и передергивает напряженными плечами. Ему до сих пор не верится, что он жив. Наверное, ему никогда это не осознать.
— Ты мне нужна здесь с Чарли, я молю тебя не влипай никуда. Я не хочу потерять и вас.-Рука выскальзывает из ее замка и он отходит на несколько шагов, он уходит спиной и разводит руками— Мы на войне, Джилл. Тут люди умирают. На заметку.
Это не было возвращением домой, потому что штабу вигилантов никому не заменить в его голове домиком со своим садом. Подальше от пыли. С детьми. Но поговаривают, что дом— это не только стены и потолок. Не элементы уюта, мебель и домашний питомец. Дом— это где тебя ждут. Если раньше Джозеф Далевер был нахальным гордецом, то сейчас он принимал этот мир, каким он есть. Со всеми его условностями, переломанными конечностями и кровью в легких. Но есть одна вещь, которую он тогда, почти 10 лет назад не смог принять и сейчас все его существо сопротивлялось. То что Джилл не его женщина. Сейчас он рад бы это исправить, если бы только они оказались в другом уголке вселенной, где нет этого клацанья мышки, нервного кашля ВСБшника за его спиной и звука шредера, пожирающего клочки бумаги с некорректными отчетами. Джо бы все мог исправить. Ему это по плечу, но это больше не их жизнь только. Это жизни их детей, которых он подвел. Которые еще не знаю, как далеко он смог зайти в своем желании их защитить. Тень накрывает его на повороте, как будто портал в другое измерение, где нет места сантиментам.

п р и м е р    п о с т а от Мамки

Take my mind and take my pain
Like an empty bottle takes the rain
And heal.
Когда становишься старше, когда за плечами уже добротная прожитая жизнь, осознаешь, что многих вещей уже с тобой не случится. Первой влюбленности, первой работы, первого трепетного чувства в ожидании ребенка, первых побед и первых поражений. Основные моменты с тобой уже случились, и ты подсознательно уже давно списал себя со счетов, потому что есть молодые, более живые, с огнем в глазах и рвением сердцах. Ты потаскана, помята, использована судьбой. Жизнь списывает тебя на использованный товар, здесь тебе больше нечем крыть. И вот если бы не война, возможно ты бы ещё пожила, завела бы пса или мужчину, кого-то, кто приукрасил твою размеренную жизнь разведенной женщины и матери выросших детей. Но война переворачивает все, в том числе и спрос на тебя, твои навыки, знания и умения. Будь я более смышлёной, то научилась бы воевать не с тремя дочерями, а террористами, но кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что наступит война.
И это бесит меня больше всего, ведь смириться с тем, что я уже глубоко зрелая женщина, которая свое отжила достаточно просто, а вот принять, что такая молодая девушка, как Бонни, вынуждена рисковать своей жизнью и ставить под угрозу всю ту предначертанную судьбу, которую она может так и не получить, получив шальную пулю, принять это совсем непросто. Заставлять девушку сражаться, брать в руки пистолет, убивать, вот чему учит нас 21 век. Так и хочется крикнуть избитое: остановите землю, я сойду.
— Брат, это же замечательно!— особенно, что он по ту же сторону, что и сестра. — Пол… А я ведь готовила ему парочку раз отчеты — даже странно, что все под носом, а ты и не замечаешь, слишком отрешенная, слишком сосредоточенная лишь на работе. — Иметь брата дознавателя очень неплохо— во всем смыслах, я подмигиваю девушке, ведь мы обе понимаем, что брат не допустит, чтобы кто-то её обидел.
Бонни с долей обреченности констатирует факт отсутствия мужа и детей. Ха, не понимает она своего счастья, пожить бы ей денек из прошлого с моей семьей, разом всю хандру смахнет, а желание ещё лет на 10 отпадет.
— Не ровняйся на других, всему свое время. Я стала мамой в 16 лет, поэтому, как по мне, чем позже, тем лучше — смеюсь и вот от чего Илвет хочется рассказать все без стеснения? Ведь я до сих пор стыжусь этого пункта из своей биографии, католические семена, посаженные в меня с рождения, заставляют грызть мою совесть.
– Все будет, Бон, обязательно. — ведь никак иначе, мое время прошло, но её ещё нет, её ещё впереди.
PART II

Задыхаюсь. Почему это происходит со мной? От чего вселенная не добьет меня уже каким-нибудь дробовиком? От чего сначала заставляет похоронить мужа, а затем вытаскивает его с того света, чтобы напомнить, за какого лжеца и несносного подонка я когда-то вышла. От чего она заставляет меня вспомнить, как я любила? Безответно, но даже и тогда по всем законам, по всем правилам. Почему нет ни малейшего проблеска света в этой кромешной темноте болезненных, сжигающих изнутри эмоций.
Я еле добегаю до своей комнаты, забывая подумать о такой мелочи, как закрытая дверь. Влетаю и разрываюсь на вымученный вопль, исходящий из-под давящей диафрагмы на легкие. Зло пинаю стул, на котором покоится стопка чистых вещей, смахиваю с тумбочки тускло светящий ночник, хватаюсь за горшок с алоэ и с силой разбиваю его об стенку. Уши пронзает дикий вопль растения, а кожу обдает горячим хлыстом, ведь я врежу тем, кого сама создала, вырастила, связала с собой. Джо лишь подтвердил мои опасения, что Клэр преднамеренно осталась на стороне врага. Она сделала выбор, не в пользу семьи. Воздуха не хватает, также как и сил принять реальность. Я хватаю очередной горшок с цветком, на этот раз орхидеей и с силой волейболиста отправляю его к противоположной стене. Именно в этот момент в дверной проеме появляется чья-то голова, которой приходится увернуться от «летящего растения».
— Бонни? — в ужасе я стою посреди полуразрушенной комнаты и вонзаюсь пальцами в пряди рыжих волос. — Прости, я целилась не в тебя, я не думала… что дверь не заперта.
Все тело ноет от боли, которую я причинила цветам и тем самым самой себе. Нужно подождать, пока она смущенно закроет за собой дверь и вот тогда я продолжу. Продолжу отдавать должки сучке судьбе.

And tell me some things last

п р и м е р    п о с т а от Старшенькой.

Я смотрю на них и вспоминаю, почему после магистратуры и Куантико не вернулась ни в Чикаго, ни в Лос-Анжелес. Нью-Йорк находился практически в равном удалении от обоих очагов дополнительных проблем. Идеально было бы, конечно, переехать в Майами, чтоб уж было честно, но климат не тот. Я смотрю на них и вспоминаю вечера, когда они оба думали, что малышка Клэр на верху спит. Я смотрю и понимаю, что смертельно устала. Вот именно сейчас. Будто бы я уже слишком стара для того, чтобы снова окунаться в эти проблемы родителей снова. Мы все отлично знаем, что кроме них двоих никто и ни что не сможет им помочь. Ни Пейдж, ни Чарли, ни уж тем более я. Два мазахиста, что, кажется, никогда не перестанут друг друга терзать. I want to get out of here.

Клэр утыкается переносицей в пучок из кончиков пальцев. Осматривается. Типичная холостятская квартира. Ни картин, ни штор, ни статуэток, ни вазочек. Почти что спартанские условия. И если у матери обаняние отменное, то Клэр лишнего не замечает обычно, а потому молчит. Чарли ведёт себя так же как в детстве: когда не может спрятаться за юбку матери, она прячется за юбку Клэр, следует за ней хвостиком и помалкивает, поддакивая только тогда, когда это необходимо. Если бы так же можно было и с Пейдж, было бы куда проще жить. А сейчас… Клэр бы предложила Шарлотте отправиться от этой начинающейся грызни куда-нибудь подальше, кофе элементарно попить и составить план действий, но куда же сбежишь с этой подлодки. Бадди не выдержал и лёг, положив голову на лапы и следя за фигурами Джо и Джилл. Клэр потянулась в сторону и погладила его по спине.
— Не, ну засохший сыр, это ещё ладно… Вот если бы там мышь повесилась, — глупая привычка вставлять едкие комментарии, и появилась она где-то со времён Гарварда. Клэр знает, что лучше не встревать и дать им двоим выговорится, но тогда придётся потратить слишком много времени. Можно, конечно, пока с Чарли прогуляться, купить сервиз, чтобы Джилл его побила (желательно не о голову Джо), пачку сигарет, чтобы у Джо была возможность предложить Джилл паузу, после того, как наорутся оба, и пачку контрацептивов, чтобы у всей развалившейся семьи не было ещё одной «проблемы». Хотя Клэр была уверена, что в четвёртый раз точно должен быть пацан. Но отец как-то решил не проверять, что славно.
По суровому взгляду матери в ответ, Клэр поняла, что лучше пока заткнуться. Девушка вздохнула, нагнулась вперёд и посмотрела на Чарли. Она уже было собиралась открыть рот, чтобы предложить сестре кофе — должно же оно здесь быть. Но вопрос прервал её планы, и она поочерёдно посмотрела на отца, а потом на мать. Пауза затянулась, как петля затягивается на шее жертвы.
— Что имеешь в виду под "хотела, чтобы мы увидели"? — глупый вопрос-уточнение, но Клэр слишком туго воспринимает эту информацию. Пазл в голове слишком быстро срастается в единую, цельную картину. Волосы на затылке встают дыбом. И как они изначально не подумали об этом. Клэр пришлось иметь дело с той шушерой, которую Пейдж называла своими друзьями, но там были в основном отбитые ребята. Клэр поджимает губы и откидывает голову назад, на спинку кресла. Затем молча и деловито достаёт телефон, набирает последний номер.
— Джим, — она хотела начать быстро, но для начала нужно удостоверится, что на том конце тебя слышат, ибо привычного «Боунс» не было.
— Да, Клэр, уже соскучилась?
— Слушай, можешь пробить по своим чудо каналам траекторию перемещений Пейдж Делавер за 15 февраля? — она пропускает мимо ушей явное продолжение марнезонского балета, начатого накануне, серьёзным тоном, зная, что в этот момент профессионал в Боунсе включается.
— Ну ты загнула. Оплачивали ли она что-нибудь картой, бронировала ли билеты — это да. Но мобильники — это территория…
— Не выделывайся. У тебя полный доступ к…
— Клэр, они тоже не дебилы. Каждый выход в программу прописывается в протокол, как и то, что я там делаю. Для меня это так себе чревато, больше для тебя. Ты уверена, что хочешь, чтобы я отследил метаданные твоей сестры?
Делавер замолчала. Если то, что говорит Джил — правда, то у них всех начнутся проблемы. Мало того, что Пейдж Делавер — киберпреступник, пусть и не на серьёзном уровне, так ещё на стороне террориста Риндта.
— Кееей.
— Я думаю, погоди, — девушка поднялась из кресла. Бадди поднял голову, Чарли внимательно смотрела, как сейчас смотрят и родители. Все эти взгляды чертовски мешают думать, как поступить лучше.
— Отследи повторно карту, может мы что-то упустили в первый раз.
— Хо-ро-шо, но не рассчитывай на результат... — на распев отвечает Джим, тяжело вздыхая.
— Спасибо, Джим, — Клэр жмёт кнопку отбоя на большом дисплее и оборачивается ко всем вопрошающим. Взгляд глубокопосаженных серо-зелёных глаз останавливается на Джо:
— Теперь ты понимаешь насколько всё серьёзно? — Делавер склоняет голову набок и выдерживает паузу, чтобы продолжить, — Мама позвонила мне уже в самый крайний случай, перед тем, как поехать в отделение полиции, чтобы заявить о пропаже. Я напрягла пару своих знакомых, чтобы проверить банковские счета, когда выяснила, что друзья её не в курсе, где она. Кстати, раз уж последний бойфренд за решёткой, есть шанс, что нам дадут его повидать? Может он что-нибудь знает?
Клэр чуть сощурилась. Взгляд ищейки. Хорошо, когда знаешь, что ищешь. Сложно только то, что не можешь предугадать, где искать.