Eric Bana & Edgar Ramírez ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Хотелось бы увидеть их в боевой группе вигилантов. Все в тех же амплуа из "Deliver us from Evil" с одной лишь разницей — паранормальное стало естественным. Союз из уличного полицейского вне религии и испанского священника. Рано или поздно наши грехи обернутся против нас.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
patrick adams

» имя, возраст: Большинство людей считает, что его зовут Питер; на самом деле - счастливый обладатель какого-нибудь идиотического французского имени, подаренного любимой мамулей, например, Pascal | Паскаль. "Посмотри на меня, разве я похож на Паскаля?", вопрошает он всю жизнь и говорит всем, что его зовут Пит, "ради Христа, просто Пит". "Паскаль" в определенных кругах считается его шутливой кличкой. 27 лет. » принадлежность: носитель. » профессия: преступник среднего калибра, был на подхвате в нескольких бандах Лос-Анджелеса, успел позаниматься всем, чем можно, начиная от мелкого воровства, заканчивая распространением наркотиков.

» способность: исцеление, исцеляющий эффект крови или что-то оригинальное, связанное с лечением. » сторона: ренегаты. » статичное изображение: click.

- родился в провинции Квебек, французской Канаде, в семье говорящей исключительно по-французски матери и англичанина, переехавшего в Канаду за десять лет до знакомства с женой;
- прожил в Квебеке совсем недолго, - отец получил выгодное предложение о работе, семья мигрировала в Калифорнию, и лет до десяти Пит жил достаточно радужно. Радуга кончилась, когда отец скоропостижно скончался, и выяснилось, что он, помимо страдающей семьи, оставил за собой нехилое количество долгов как принявшим его Штатам, так и частным лицам, не говоря уже об ипотеке и деньгах, которые вместо того, чтобы откладывать, как договорились с женой, на будущее обучение сына в колледже, он отдавал любовнице;
- столкнувшись с суровой реальностью, Пит, в отличие от вынужденной вдруг начать работать на две ставки и совершенствовать знание английского языка матери, не унывал. Уныние вообще ему не особенно свойственно, как и желание смотреть хотя бы на два-три шага вперед; живи сегодняшним днем, а не завтрашним, радостно проповедует Пит с отрочества и по сей день;
- не отличающийся примечательным интеллектом, оценки за все возможные экзамены канадец получил средние. Вкупе с настолько же расслабленными по жизни друзьями и нежеланием думать о будущем это означало, что ни в каком колледже Пит не задержался, - поступил, да, и даже поехал, пару лет отказываясь выбирать специальность и хватаясь за все случайные предметы, которые предлагало электронное расписание, - а затем объявил классическое "это не моё", собрал вещички и покинул альма матер, вернувшись, правда, не к матери, а в соседний Лос-Анджелес. Город ангелов, сбыча мечт, все как по писаному;
- Питу двадцать, он в городе всего две недели, но уже успел ввязаться в сомнительные дела; "неплохое дельце", которое по доброте душевной подкинул ему приятель, оказалось мелким, но регулярным взломом с проникновением, для которого местной группировке нужен был какой-нибудь идиот. Пит, все-таки, идиотом никогда не являлся, и вместо того, чтобы согласиться на роль подставного лица, согласного за небольшую плату брать на себя в случае чего вину, задержался на этой занятной работе достаточно надолго, после чего покидать преступный мир не пожелал и продолжал в нем вариться, в разное время присоединяясь к разным бандам и регулярно отправляя деньги матери. Примерно в это же время проявляется его способность, которую он, официально еще не замеченный ни в чем незаконном, спокойно идет регистрировать;
- Питу двадцать два, когда жизнь сводит его с Сетом Мюрреем, быстро влившимся в его круг; в то время Пит выращивал травку на чьем-то заднем дворе, распространял наркоту среди золотой молодежи из тех, у кого денег поменьше, и нередко выходил на то, что его босс называл "переговорами" с потенциальными клиентами и поставщиками. Сет работал с ним бок о бок, и на год с лишним они становятся друзьями, быстро и, как казалось иногда Питу, навсегда. В конце концов агента ФБР Сета Монахана вынуждают закруглять операцию побыстрее и перебираться в Вашингтон, в главное здание Бюро, но Пит этого не знает. Что он знает, - что Сет Мюррей предупредил его о возможной облаве за пару дней до того, как основной костяк банды повязали федералы, - что он послушал Сета и успел затаиться, выиграть время, спрятаться на несколько недель у матери, - и Сета больше не видел;
- выждав, Пит возвращается к тому же, чем занимался. Помимо любой текущей деятельности, каждая банда рано или поздно прознавала о его способностях лекаря, а потому за годы канадец столкнулся со всеми самыми дерьмовыми травмами и ранениями, которые только можно представить, залечивая их все сначала по настоятельным просьбам, а затем и за неплохие деньги;
- успел вовремя свалить из Эл Эй, пока Калифорния не оказалась окончательно разрушенной. Перебирался из штата в штат, нигде не задерживаясь слишком надолго, - где-то мародерствуя, а где-то и выступая в роли чудо-лекаря, способного действительно помочь нуждающимся местным жителям в обмен на товары первой необходимости. Не смог найти себе пристанища, которое казалось бы хоть сколько-нибудь похожим на пригодное для жизни место, но всегда старался держаться территорий, лояльных ренегатам. Ориентировочно весной 2037 года был завербован ими же, проходя проверки и примыкая в итоге к медицинской группе, - вместе с тем привычно предлагая свои услуги в качестве разнорабочего. Лекарем, искателем, переговорщиком, да хоть командиром армии, мисс, с обезоруживающей улыбкой сообщает Пит девушке, проводящей с ним второй допрос в одном из побочных штабов; он хочет быть полезен, поскольку последнюю часть жизни именно это давало ему и средства к существованию, и какую-никакую гарантию безопасности;

- Сет - человек не то чтобы угрюмый или вечно серьезный, но достаточно тяжелый, а потому друзей себе зачастую выбирает таких, как Пит, - достаточно простых, легких на подъем, неунывающих и смотрящих в будущее с оптимизмом, если смотрящих вовсе. Они сходятся быстро, потому что Пит сходится быстро с половиной населения планеты, а еще - потому, что Сету нужно было сблизиться с кем-то, когда его только внедрили в банду. Привычный к работе под прикрытием, Сет привык в какой-то степени сопереживать преступникам, с которыми был вынужден проводить львиную долю времени бок о бок, но он никогда еще не сталкивался с такими, как Пит, влезающими в жизнь ненавязчиво и не собирающимися оттуда вылезать. Длительное время затянувшейся операции и все пережитое вместе сыграло свое; в конце концов дружба из вымучиваемой превратилась для Монахана в настоящую, а потому он, нарушая правила, в итоге не выдержал и дал Питу возможность вовремя свалить куда подальше;
- за год с небольшим, что они были знакомы, успели спасти друг другу жизнь как минимум раза по два, - Сет в перестрелках и некрасивой драке с громкими обвинениями, - Пит с помощью способности, оказываясь в нужное время в нужном месте и буквально вытаскивая Сета с того света за руки и за ноги;
- короче, они были настоящими бро настолько, насколько это возможно. Поэтому, когда Пит попадает к ренегатам, а Сет об этом узнает и в конце концов они сталкиваются, после всей сложной цепочки реакций с обеих сторон они должны, скорее всего, каким-то образом вернуться к тому ненапряжному сосуществованию, к которому когда-то были привычны. Пит может ходить по штабу, тыкать в Монахана пальцем и орать, что "как думаете, он правда ирландец, хоть в этом не наврал, подлюга?", а Сет может бесконечно фейспалмить, но все это должно быть скорее весело, чем драматично;

- Паскаль - такой живчик, не способный на приличный покерфейс, зато способный на сопереживание, преданность и простую жизненную хитрость. Непосредственный, веселый, насмешливый, обожающий идиотские каламбуры и в целом изначально совсем не плохой, он живет моментом, а потому никогда не стесняется любой своей деятельности, утверждая, что, - хочешь жить - умей вертеться. А жить он хочет и по-настоящему умеет, внося в тот же штаб ренегатов остро необходимую иногда долю этого самого жизнелюбия. Умеет быть серьезным, но отчаянно противится попыткам его к тому склонить; лечит всех без разбору, хоть серийного убийцу, хоть соседскую собачку, приговаривая, что Бог все видит, хотя в Бога на самом деле не верит, - зато немного верит в карму и в то, что его конкретный дар достался ему не просто так, а значит, быть избирательным - совершенно не его дело;
- вся эта простыня, которую я там выше накатал, обсуждаема и заменяема практически полностью, но пока что - вот как-то так я вижу. Хочу для ренегатов очередного жизнерадостного идиота, не отягощенного тяжелыми думами о неизбежности смерти; а для Сета - человека рядом, который знает его немного с другой стороны и видел вещи, которые не знают о нем остальные. У меня много возможных деталей, но это - еще одна никому не нужная простыня, поэтому, если что, велкам в личные сообщения.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Стена позади них - стеклянная.
Сет может себе представить, как она, - как и три других, - совсем не художественно и абсолютно непреднамеренно заляпана кроваво-красным, уходящим при подсыхании не то в багровый, не то в желтизну; Сет может себе представить, какая охуительная вышла бы фотография на первых полосах, на главных страницах, в скрадывающих пиксели окошках контекстной рекламы, - гора трупов, мазки крови по стеклу, фокус камеры на сгорбленных спинах двух частично поломанных смертников, которые, вот так история для первой полосы, оказались родными братьями.
Ирландцы в Америке и другие веселые истории.
Цена патриотизма, или что для вас значат принципы.
Можно ли назвать этих людей дебилами, или о мертвых - либо хорошо, либо ничего.

Сет Монахан выдумывает себе пафосный некролог с ленивым энтузиазмом обвязанного взрывчаткой шизофреника, закинувшегося спидами и десятком чашек любимого крепкого кофе; ему приходит в голову, что Чейс подходил ровно под это описание большую часть своей сознательной жизни, и, ну надо же, какая ирония.
В конечном счете, сколько ни избегай сходств, они все равно вылезают.

- С нерабочей ногой ты меня уже когда-то таскал, - безразлично напоминает Сет о случае, который к настоящему моменту уже успел почти буквально покрыться пылью, подвернутая лодыжка и простреленное плечо; тогда все было настолько иначе, что сложно теперь и представить, и младший Монахан вспоминает не без насмешки над собой, как лето тридцать седьмого года они называли так же - конфликтом, противостоянием, войной; вспоминает, как они говорили о жестокости и собирали оружие; как все начиналось. - И сейчас мог бы. Кишки пусть летят, как в сказках кидают хлебные крошки, знаешь. Прокладывают путь, чтобы вернуться, - он умолкает всего на секунду, прекрасно понимая, что может продолжать нести чушь весь несчастный клочок времени, оставшийся им до взрыва. - Без комментариев, окей?
Это не звучит вопросом; а впрочем, задавать вопросы Сет давным-давно отвык.

Как отвык и много разговаривать, - а теперь вдруг хочется, и это просто смешно, потому что желания Монахана, как обычно, не совпадают с возможностями, - говорить банально трудно, и вместо того, чтобы прокомментировать братскую заботу в исполнении Чейса, двигающего чьи-то оторванные конечности, чтобы Сету было удобнее умирать, ирландец просто принимает одну из сигарет и затягивается, немедленно кашляя.
- Всегда подозревал, что у тебя альтернативный словарь. На страницу со словом "комфорт" чья-то кровь пролилась, да? - выговаривает Монахан вместо обычного человеческого "спасибо" и умолкает снова, едва дыхание снова начинает тяжелеть.
Возможно, ему не стоит курить.
Возможно, и умирать ему совсем еще не пора.

Сет ржет, не сдерживаясь; ржет, давясь дымом и кашляя кровью, некрасиво и неприглядно; так смеются заключенные в одиночных камерах и родители, пережившие своих детей; так смеется подыхающий Сет Монахан, чей подыхающий старший брат не нашел темы для легкой беседы на смертном одре лучше, чем подростковые обиды, значащие так же много, как и пожелания Сета насчет того, как и когда ему прощаться с жизнью.
Сет ржет, и закатывает глаза, и, если бы все его тело не болело так, что на каждую затяжку тратится непомерное количество усилий, он бы почти подивился нормальности ситуации.
Если бы все его тело не болело, если бы вокруг не громоздились чужие тела, если бы где-то совсем рядом не тикала бомба.
Сет всегда любил сослагательное наклонение, но оно редко отвечало ему взаимностью.
- Пользуясь моментом, пока мы все еще здесь, - передразнивает Сет, вдыхая поглубже и аккуратнее, - Dún do chlab mór, - выдохнув дым и поразмыслив пару секунд, он повторяет на испанском, чтобы лучше дошло, - Cierra la boca. Заткни пасть, бро. Впервые слышу, чтобы тебя это волновало, но раз уж отсутствие отличной оценки за поведение тебя так заботит, то, - Монахан пожимает плечами, - они первые начали.
Торжественно выдав этот младенческий ответ, Сет едва удерживается, чтобы не менее торжественно и по-детски показать брату язык.
- К тому же, если в моем воспитании и есть пробелы, - охотно продолжает Сет, клюнувший на удочку отвлечения от грядущей смерти так легко, как только мог себе позволить, - то они на твоей совести. Недосмотр, негативное влияние. И кто тут первым начал приканчивать людей пачками, как на гребаной фабрике, - хмуро усмехнувшись, Монахан отворачивается от брата и фокусируется на новой затяжке.
И на чьей-то руке, торчащей из-под чьей-то ноги.
И, кажется, боль - только в его голове.
И ничего больше; Сет пытается, но не может вспомнить, как именно они здесь оказались, - каким путем пришли и каким собирались отступать, - в каком они городе.
- Я не помню, где мы, - удивленно бормочет он вслух, снова глядя на Чейса и уже не морщась от слишком резкого поворота головы. - Город. Я должен помнить все карты и дорожные знаки, начиная с тех, что были в Арлингтоне на маршруте от дома до школы. Но я не помню, в каком мы гребаном городе, Чейс, - Сет улыбается непроизвольно; губы растягиваются в улыбке, настолько же отчаянной, как и непонимание, считать себя хотя бы на минуту свободным или просто окончательно спятившим.
Похоже, я реально подыхаю, хочет сказать Сет Монахан, но констатация фактов никогда не помогала им с братом продолжить разговор.
- Может, стоило переломать мне кости пораньше, - говорит вместо этого Сет, неловко пожимая плечом. - Жилось бы спокойнее.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Asa Butterfield

» имя, возраст: Enter your name (но пока я буду звать тебя Тимо) Марш. 15-17 лет. » принадлежность: строго носитель » профессия: только что закончил школу искатель или информатор вне штаба, но всегда под боком, либо помощник в штабе (аналитики, хакеры, техобслуживание). Под пули я тебя не пущу, но ты же умный мальчик и знаешь, что не всегда нужно спрашивать моего разрешения?

» способность: Психометрия либо абсорбция памяти либо эмпатия » сторона: вигиланты » статичное изображение: ссылка.

Несколько фактов о персонаже:
• Старший из младшего поколения семьи Марш. Будущий наследник небольшого бизнеса.
• “Я уже достаточно большой!” - эту фразу Тимо твердит лет с пяти на всякое родительское “нельзя” и “позже”. Только кто ж его послушает?
• У Тимо есть(были?) младшая сестра и два двоюродных брата. Они росли все вместе.
• Тимо - единственный носитель в семье, помимо тёти Эрики.
• Когда у него проявились способности, слишком большой объем информации напугал его, и мальчик надолго замкнулся в себе, стараясь реже выходить на улицу и избегая контактов с людьми. Понадобилась помощь родителей и психологов центра, чтобы помочь ему справиться со своим даром.
• Первым делом стал учиться “выключать” способность усилием воли.
• Начитанный (книг, людей или вещей) и смышлёный парень.
• Неплохо разбирается в технике (а как могло быть, если дед, отец и дядя - механики и владельцы сети мастерских).
• Был неподалёку от места происшествия, когда случилась Берлинская трагедия. Не сумел контролировать свой дар, в результате заполучил кучу неприятных воспоминаний. В этот момент потенциально переметнулся на сторону тогда ещё не существовавших  “вигилантов”, осуждая и откровенно боясь тех, кто был ответственен за эту катастрофу.
• С появлением вигилантов поддерживал их в сети и на митингах.
• На почве нарастающего конфликта впервые в жизни серьёзно подрался с одноклассником, разделявшим противоположные взгляды.
• В настоящий момент, поделив мир на “чёрное” и “белое”, всецело одобряет политику Элдермана. Ренегатов считает предателями и преступниками.
• Несмотря на прямой доступ к сокровенному, всё ещё по-детски наивен.
• Когда узнал, что тётушка больше не гоняет самозваных правителей и агрессивных исламистов по Африке, а в США сражается на стороне Элдермана, рванул в Америку.
• Современная версия мальчишек, которые во вторую мировую приписывали себе недостающие года, чтобы сражаться за правое дело.

- Какого черта? Ты что, брал мой пикап без спросу?! *понижая голос* Сам? Ах ты ж мой умник! Только папе скажешь, что я тебя отругала, а то обоим влетит.

Тимо - племянник Эрики. Сынишка её старшего брата, серьёзный в него. И мне хочется отыграть своеобразное столкновение взрослого “ребёнка” - взбалмошной блондинки, знающей что такое война не по наслышке, и показательно серьёзного “я-уже-взрослого” ребёнка Тимо, воспринимающего мировой конфликт со свойственным юности романтизмом, максимализмом, идеализмом и прочими -измами, вызывающими у взрослых снисходительную улыбку или огорченное качание головой.
Несколько лет назад Эрика была одной из немногих, кто мог понять и самое главное помог преодолеть страх Тимо перед своими способностями. Теперь же малец свалился на тётушку как снег на голову, прибавив ей забот и обязанностей. Он рвётся помогать где только можно и как только можно, а Эрике нужно убедиться, что при этом он останется в живых.
Возможно, в ходе игры окончательно повзрослеть (во славу вигилантов, конечно) придётся обоим персонажам.

Требования просты как три пфеннига: не бросать персонажа, обладать терпением и чувством юмора (иначе со мной будет сложно). Многое в заявке менябельно, со мной можно договориться.
На длину ваших постов мне чхать, главное, чтобы хотя бы орфография проверялась в удобном для вас редакторе.

[ п р и м е р    п о с т а ]

“Свежий” воздух разрушенного Чикаго неплохо отгонял накатывающую волнами сонливость. Видимость была почти нулевая, только на шоссе лежали отсветы аварийных ламп, да фоне звездного неба вырисовывались силуэты уцелевших небоскребов. Да уж, то, что в одном из них сейчас не было лишней дыры по форме вертолета иначе как чудом назвать было нельзя.
— Спасибо, кэп, я в порядке, даже почти не обожглась, и я могу всё починить… не сразу, конечно... — Эрика прислонилась к птичке снаружи и закрыла глаза. Приятно, конечно, что за неё переживают, но ей давно не пятнадцать и она не случайно оказавшийся на войне бьютиблогер. Получать перегрузку ей было не впервой. Это тогда, в тренировочном лагере было страшно, когда было не понятно что происходит, когда казалось, что она вот-вот умрёт. А теперь Марш прекрасно знала, на что шла. Правда она никак не могла знать, что двигатель вдруг станет гораздо прожорливее, а без нее Курту удастся нормально сесть, так что это было открытием. Неприятным и приятным одновременно. Хотя некоторый укол ревности она всё же ощутила. Причем, вопреки логике иных товарищей, ревновала она не бравого капитана, к которому привыкла как к старшему брату, коих у неё было целых два, а любимый (все они любимые и что самое важное единственные) вертолет, послушно доверившийся чужим рукам. Хотя, не такой уж Курт и чужой…
— Оооо, — недовольно простонала Эрика, окончательно запутавшись в своих технико-родственных связях, и открыла глаза. Вопреки ожиданиям, на улице стало ещё темнее, хотя обычно так глаза легче привыкают к отсутствию света. Куда-то пропало аварийное освещение.
— Хватит доламывать мой вертолёт! — возмутилась она, просовывая голову в салон и нащупывая на поясе фонарик из носимого аварийного комплекта. Луч света выхватил из темноты фигуры Бреннера и Мура, который едва не сшиб её с ног, настолько торопился выскочить наружу. — Вы хотели его припрятать, а не разобрать вместо мародёров!
На самом деле идея оставлять тут машину стоимостью в несколько миллионов долларов, да ещё и с бортовым компьютером, за содержимое которого разведка ренегатов без сомнения отдаст печень, почки и правую руку, ей совершенно не нравилась, но Бреннер был прав, сидя тут ничего не исправить. Нужно было как минимум восстановить кабель, и только потом пытаться разобраться в том, почему же произошла утечка питания. Только вот для этого были нужны инструменты и возможно, какие-то детали на замену. В том, что рядом есть магазин “АвиаторДжонни”, Эрика сомневалась, но на худой конец им бы сгодилась и автомастерская. Но в темноте всё равно бесполезно даже пытаться что-то исправить, а посему оставалось только одно: прятаться и надеяться, что отыскать севший в руинах вертолёт не легче, чем иголку в стоге сена.
Накрыть чем-нибудь птичку и забросать мусором представлялось наиболее простым решением. Парашюты в вертолете имелись, но они были встроены в систему катапультирования пилотов. При этом предполагалось отстреливание винта, чего бы хотелось избежать, стоя на земле, поэтому пришлось чуть повозиться, выковыривая комок белого парашютного купола из-под кресла, так, чтобы не сработала вся система. Купол тоже предстояло принарядить В ход пошёл баллончик той самой чёрной краски, которой ещё несколько часов назад Эрика устраняла следы вигилантности вертолёта. Красить всё как полагается было долго, поэтому Марш предложила просто укутать куполом баллон, да долбануть чем потяжелее.
Предоставив мужской части экспедиции завершать маскировку при помощи обломков пластиковых контейнеров и нескольких рекламных щитов, блондинка подобрала свой рюкзак и, заглянув напоследок в кабину, помявшись, открыла приборную панель и коснулась пальцем контактов навигационной системы. После истощения она едва могла выдать подходящий разряд, но тонкой электронике много и не надо, особенно если знать, куда бить. Без навигации, конечно, потом придётся туго, но она — профи и справится. Куда хуже было бы, если бы данные о координатах штабов попали не в те руки.
Проверив обоймы обоих пистолетов, она подтянула ремни рюкзака и вышла наружу, задраив за собой дверь. При должном старании вскрыть бронированную обшивку вертушки можно, но поживиться там оставалось мало чем. Разве что недельным пайком, который заботливо прихватил аналитик. Тащить его с собой сейчас было неразумно.
— Мы же утром вернёмся? — нерешительно спросила она у Курта, оборачиваясь по пути назад и пытаясь прикинуть, так ли надёжна эта маскировка окажется при свете дня. Уходить далеко не хотелось. Её всё ещё мутило, но обезболивающее работало на ура. Неплохо было бы вкатить ещё и что-нибудь бодрящее, но Эрика решила пока приберечь содержимое своей аптечки. — Я имею ввиду, что если раздобудем не сдохший автоаккумулятор, я смогу починить хотя бы радио. Фрэнсис может никому и не говорил о поездке, но ВСБ-то на уши встанет, если мы завтра не выйдем на связь.
Она покосилась туда, куда предлагал заглянуть Мур и со смехом фыркнула:
— Тебе что, всё-таки нужны запасные штаны? - ночевать во вскрытом магазине было не очень удобно. Электричества там явно не было, позиция неудобная, а всех преимуществ — только рассыпанное вокруг битое стекло, которое могло бы помочь вовремя заметить когда кто-то решит заглянуть к ним на огонёк. К тому же из-за огромных окон помещение слишком хорошо просматривалось с улицы. — Если уж останавливаться, то с пользой. Электроника, запчасти, бытовая химия. На нетронутый продовольственный склад я уже и не рассчитываю.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Kiele Sanchez

» имя, возраст: Ваш выбор, 32-38; » принадлежность: носитель; » профессия: ранее: преподаватель в школе для носителей в одно время, в другое – тренер в тренажерном зале; подсобник Итана Элдермана; сейчас: тренер и наставник, состоит в совете штаба, а также является приближенным к лидеру лицом.

» способность: адаптивная память мышц (!) / стальная оболочка / регенерация; » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Ее ненавидят, ее хотят, ее, бывает, получают, и продолжают хотеть. Она бесцеремонна, остра в своих высказываниях, ее язык подобен бритве и зачастую она перегибает палку. Способна рассмотреть в человеке точки, на которые при необходимости надавит без зазрения совести. Однажды пересеклась и связалась с Итаном Элдерманом, и с тех пор их связывает нечто большее, чем обычное знакомство. Эта женщина всегда умело проворачивала нужные ей дела, а попав на радары Итана, сочла нужным и доказала, что ее помощь ему как минимум не помешает.
Выросла в неблагополучном районе, с детства водилась с плохими компаниями, иногда их возглавляя, будь то напрямую или же незримо, используя лидера. Со временем обзавелась множеством нужных знакомств.
Была в числе первых, кто поддержал Итана и помогал агитировать народ.

ОТНОШЕНИЯ
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
- Но при этом она должна недолюбливать меня.
- А покажи мне того, кто тебя долюбливает. (с) Andrea Serratos
***
Ей тесно в общество Валькотта, он откровенно ей не нравится, и даже доверие Итана не позволяет смириться с его присутствием в штабе и занимаемой должностью. Ей кажется, что Джей скрывает слишком многое, более того, есть в нем какая-то гнилинка, которую видят все, но признать в голос могут лишь единицы.
Они часто затевают споры и драки на пустом месте и оба нашли друг в друге тот отпор, которого не доставало. Бывает, они спят вместе, но никакой любви между ними нет, не было и никогда не будет. Лишь взаимная ненависть объединила их однажды.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Образ достаточно расплывчатый в фактах, что касаются биографии, образ, который можно и нужно подстроить под себя. Я указал лишь те моменты, что совершенно точно хотел бы видеть в ней, ни больше ни меньше. Тем не менее, зацикливаться на мне не стоит, ведь Валькотт никогда не станет центральным персонажем в ее истории.
Не приемлю огромные ниочемные простыни, требую грамотность, адекватность и совершенно точно не разрешу изменить внешность (хотя попытка не пытка).

[ п р и м е р    п о с т а ]

Никогда прежде Валькотт не задавался целью запомнить всех обитателей штаба – ни внешне, ни по должностям. Он трезво оценивал все шансы заведомо провальной идеи, прикидывал в уме численность штаба даже без мысли о попытках проверить реальную цифру, которая, к тому же, поменяться могла в любую минуту, а то и секунду. Он прекрасно понимал, что всех не упомнить, к тому же человеку по типу него, голова которого постоянно забита чем-то более важным.
Примечать даже малейшие детали Валькотт научился еще в детстве, поэтому сейчас, в перерывах между метаниями по незнакомым – как ему самому казалось – чертам лица, Джей обратил внимание на сжимаемую руками папку. Однако особо акцентировать на этом все же не стал, оставшись с мыслью, что любой подоспевший к этой двери наверняка не приходит просто так. Так, он думал, и с этим парнишкой.
И все же данный факт вовсе не является оправданием тому, как резко, даже без стука, ворвался он в кабинет лидера.
Яростное непонимание отобразилось на лице Валькотта во всей своей красе, стоило удерживаемой в руках жертве промямлить что-то едва вразумительное. Но Джей все же остепенился, пусть и неосознанно. Расслабил руки, но резко выдыхать, подобно разъяренному быку, при несогласии и раздраженно смотреть прямо в глаза не перестал. Проходящая же боль уносила с собой желание придушить на этом же месте. Удивительно, как быстро сдался весь тот ураган, что уже не один день бушевал в голове. Относительное же спокойствие пьянило, тишь успокаивала, однако Джей на мгновение посильнее сжал пальцы, будто бы в преддверии чего-то неожиданного, но отошедшее желание поднять вверх и потрусить как следует за несоблюдение субординации улетучилось, прихватив с собой и мертвую хватку.
- По какому еще делу? – зло фыркнул в ответ и принялся следить за каждым шагом, подсознательно в попытках застать неверный.
Уже тогда Джей пожалел, что нет в его руках оружия, ножа хотя бы, который он незамедлительно всадил бы в шею непрошеного и такого наглого гостя. Но все же убивать вигилантов в пределах штаба ему было запрещено. Да и к тому же, не имела затея большого смысла. Личную же неприязнь можно было решить словами, в запущенных случаях – рукоприкладством, но только не убийством, нет.
Сложив руки на груди, несколько вытянулся вперед и в сторону, пытаясь заглянуть за плечо Фрэнсиса в желании рассмотреть, что же такого в той папке притянуло сейчас его внимание.
- Чего ты там бормочешь? – несколько возмущенно в попытках расслышать навострил уши Валькотт.
К последующим же событиям никак не был готов. Неожиданный крик и употребление его же имени заставляет напрячься всем телом, забыть о предупреждениях, приготовиться к обороне и обезвреживанию. Нападения же, как такового, вопреки ожиданиям, не происходит. Но расслабляться Валькотт не собирался.
- Похоже, нажрался до беспамятства здесь все же ты, придурок.
Плохо скрытые злость и раздражение все-таки просачиваются в слова подобно яду после укуса змеи. Фантом сдерживается из последних сил и почти пропускает пустые, совершенно глупые обвинения. Думает тем временем над тем, как быстрее и эффективнее обезвредить и выгнать прочь разбушевавшегося утреннего гостя. Все идеи сходятся на минимуме – все-таки они в разной весовой категории, где победа предопределена заблаговременно, а противник, к тому же, не является бойцом, что Валькотт, как опытный солдат, определят почти сразу.
Он скалит зубы и щетинится едва заметно, точно дикий зверь, приметивший назревающую угрозу. Кулаки незамедлительно сжались, руки освободились, напряженно повисли вдоль тела. Взгляд покоряется не сразу, но затем уходит в сторону, вдоль по руке, указывающей на флаг.
И пока Валькотт разбирается, какого чувства в нем все-таки больше – злости или недоумения, – его оплошностью пользуются сполна.
Разъяренный рев сотрясает стены небольшого помещения.
- Сука, ты расхреначил все нахуй!
Валькотт в несколько шагов преодолевает расстояние к столу. С силой схватив Мура за ногу, он тянет на себя и отбрасывает его в сторону. Подлететь обратно успевает за мгновение. Он вновь цепляется пальцами в рубашку, хватает сильно, кажется, излишне, тем самым заставляя подняться, возложив все буквально на свои же силы. Подняв же, не дает нормально встать на ноги, хватает одной рукой за горло и приближается к лицу своим так близко, как не позволил бы себе самый лучший друг.
- Расхреначил, блять, нахуй, ты слышишь?! Что с тобой не так, а? Что с тобой не так, гнида? Ты понимаешь, что ты сделал? Ты знаешь, чей это, блять, кабинет?! Ты разъебал кабинет человека, который принял тебя со всем твоим дерьмом! Какого хуя ты, блять, натворил? Может, мне придушить тебя здесь нахер? А?! Отличная, блять, идея!
Его крик был оглушителен, взгляд – ужасающим, а слова что ни на есть правдивыми. Осуществление сказанного является, скорее, спонтанно принятым решением, нежели тщательно продуманным планом. В подобные моменты Валькотт и вовсе не способен мыслить здраво, с учетом последствий. Именно поэтому, когда обвил шею мазохиста цветастым флагом, Джей даже не отдавал себе адекватного отчета в том, что творит - его голова отчаянно трещала, грозилась с каждым движением, с каждым звуком буквально разорваться.
- Элдерман только спасибо мне скажет за то, что избавил его от такого куска дерьма! Он не спустит тебе это с рук. Понимаешь? Ты слышишь меня? Отвечай!

TARON QUINN, 28 » INTANGIBILITY » SAM CLAFLIN
П Р О Х О Ж Д Е Н И Е   С К В О З Ь   О Б Ъ Е К Т Ы

«Золотой мальчик», любимец судьбы, сын вице-президента США, и, в то же время, отбившийся от гнезда птенец. С самого детства он имел все, что только мог пожелать. Лучшие игрушки? Пожалуйста. Розовый пони, фонтанирующий радугой? Вот он. Гувернантка-мисс-мира? Дайте две. И хотя избаловаться в такой обстановке было проще простого, Тэрон сумел вырасти человеком с твердым внутреннем стержнем и неисчерпаемой харизмой. Не пожелал пойти по стопам отца и открещивался от политики, как от чумы, после школы подавшись в пилотирование. И хотя он мог спокойно воспользоваться положением и связями, Куинн сумел добиться звания одного из лучших пилотов академии исключительно своими силами. Гражданская авиация казалась ему слишком скучным выбором, и Тэрон, продолжая посылать папочке и его политике дружественное «фак ю», вступил в ряды военных пилотов истребителей. Этот парень был создать летать и до самого последнего момента ждал, что способность, которая проснется в нем, окажется ничем иным, как левитацией. Впрочем, и прохождение сквозь объекты сыграло ему на руку. Два года прожил в Японии, где продолжил утолять свои амбиции покорением все новых вершин. Именно там Тэрон под руководством опытного наставника обучился искусству кэндзюцу, что стало одним из его главных плюсов, как только Куинн присоединился к боевой группе вигилантов, сменив деревянные и учебные мечи на парные боевые. Вернулся в Штаты после известия о кончине матери. Тэрон преодолел весь путь на простом боинге, купив билет с пересадкой в Бангкоке назло отцу. Там же стал свидетелем катастрофы двух самолетов и лишь чудом избежал гибели после падения обломков. После обращения Линкольна высказал отцу все, что думает. Но обвинил его и других политиков не в том, что они все знали, а что не «выжали подонка до основания». Неожиданно для себя Куинн понял, что он - такой же сторонник жесткого контроля, как и самые рьяные вигиланты. Он был одним из первых, кто присоединился к Итану (и кто лично знал его еще до начала конфликта). В настоящее время является участником боевой группы вигилантов, одним из самых способных ее бойцов. Он мог бы стать одним из приближенных Итана, если бы не был таким самодовольным павлином. Впрочем, так ли это плохо? Тэрон знает себе цену, он гордится собой и своими достижениями. Он прекрасно владеет мечами, а благодаря своей способности он не раз избегал смерти. Несколько месяцев назад добавил себе еще один бонус: при помощи ученого из штаба покрыл наконечники мечей тонким слоем тибериума.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
peter capaldi

» имя, возраст: Генри, фамилия на ваш выбор. При большом желании имя тоже можно сменить, но предпочтительно Генри. По паспорту Генри 49, на деле – 485. » принадлежность: Носитель. » профессия: Журналист.

» способность: Замедленное старение. » сторона: Старается сохранять объективность, сильно сочувствует ренегатам. » статичное изображение: статичное изображение

Генри родился в Англии, в 1552 году. Он плохо помнит большую часть своей жизни: несмотря на то, что он является носителем, Генри обладает совершенно обычной человеческой памятью.
Генри было около 150 когда он понял, что постепенно начинает забывать своих родителей, дом в котором он провел детство, первую любовь… именно тогда он начал вести блокнот, необходимый для того, чтобы не потерять себя окончательно.
Обри не знает, какие секреты хранит в себе эта небольшая книжечка, она видела ее только несколько раз, а сам Генри не очень-то распространялся по поводу своей прошлой жизни, предпочитая говорить лишь о последних десятилетиях. Так что фактически персонаж полностью принадлежит вам. Кем он был при рождении? Как развивалась его жизнь? Был ли он когда-либо женат? Есть ли у него дети? Рассказать об этом можете только вы. Я же расскажу только о той части жизни, о которой знает Обри.
В начале десятых, Генри решил пойти в журналистику. У него было достаточно опыта, даже если рассматривать его фальшивое резюме. Он всегда хорошо писал. Генри начал с достаточно простых тем – статьи о местных происшествиях – в то время он жил в Нью-Йорке, где было достаточно материала. Потом перешел к аналитике, встречался с беженцами из стран, раздираемых войной, рассказывал их истории. Однако этого было мало. Дотошный, любопытный – он обязан был узнать все что мог. Мужчина решил, что он мало что может сделать в Америке и отправился на поиски.
Где он только не был за эти десятилетия. Африканские племена, унаследовавшие славные традиции Бокассы, трущобы Кении, оправляющиеся от геноцида, Ливия, Уганда… Он писал обо всем, разговаривал со всеми, кого мог найти. Несколько раз попадал под перекрестный огонь, как-то раз практически оказался съеденным. А в 2034 судьба привела его в Дамаск.

Immortality isn’t living forever. That’s not what it feels like. Immortality is everybody else dying. You might meet someone you can’t bear to lose. That happens… I believe.
Именно здесь он познакомился с Обри: Генри писал о работе врачей без границ и выбрал ее группу для наблюдения. Схожие по характеру, они поладили сразу. Обри сглаживала углы, которыми он успел обрасти за четыреста лет и порой играла роль его совести. Он учил ее быть чуть более беспристрастной и объективной. Генри всегда знал, что Рене была в него влюблена. Он не думал об этом. Они об этом не говорили. Но когда пришло время покинуть Афганистан, она поехала с ним. А он не смог ей отказать.
За два года они привыкли друг к другу. Она всегда с ним чтобы помочь, опросить свидетелей, утешить горюющих, - то, в чем он никогда не был хорош. Он всегда был рядом чтобы выслушать, поддержать. Им никогда не нужны были слова – достаточно было только взгляда, чтобы понять, что именно необходимо сделать.
Когда начались беспорядки в Америке, он остановил ее. Генри знал: Обри хотела уехать, чувствовала, что сейчас она нужнее там, дома. Знал даже тогда, когда она сама не была в этом уверена.
Но палатка казалась пустой без нее. Когда он был один – молчание не имело смысла.
Обри осталась.
Но, подобно всему остальному миру, их маленький мир на двоих перестал быть прежним. Она сбивалась с ритма, он часто видел, что, несмотря на то, что Рене выполняла свою работу, мыслями она была далеко. После выступления Линкольна он уже ничего не мог сделать. Она не просила его поехать с ней. И он не поехал.
Он считал, что так будет правильно, что пришло время отпустить ее, что он и так достаточно сделал и не может позволить себе большего.
Без нее стало пусто. Он начал ловить себя на мысли, что скучает по ней, порой он забывал, что она уехала и непроизвольно начинал диалог – только чтобы встретить тишину. Раньше он наслаждался одиночеством, положением стороннего наблюдателя, но незаметно для самого Генри, Рене затащила его обратно, в жизнь, к людям, от которых он так старательно отгораживался последние четыре века. И постепенно он понял. Да, ему не хватает ее, но больше всего он скучает именно по этому – по чувству вовлеченности, причастности, жизни. Была лишь одна возможность вернуть это. Быть в центре конфликта. Вернуться в Америку. У него осталась квартира в Мичигане, именно туда он и направился…

Персонаж – что-то типа Ренделла Брауна из «Часа» и немножко Доктора, но только вот прямо совсем чуть чуть. Час никто не смотрел, поэтому я приветствую все вопросы, касающиеся персонажа. Несмотря на то, что описание получилось достаточно смазливым, на самом деле отношения будут не такие сопливые. В принципе это двое людей, которые бок о бок провели два года в крайне экстремальной ситуации, что их очень сблизило. На романтических отношениях не настаиваю, хотя со стороны Обри и присутствует сильная влюбленность (с вашей стороны делайте что хотите, хотя предпочтительно было бы наличие симпатии). Генри – человек, который давно не сближался с людьми, потому что не видит в этом особого смысла – все равно все умрут. Основные парадигмы: стремление Обри к стабилизации ситуации в стране (она винит ренегатов если не в самих трагедиях, то в обострении ситуации) vs взгляды Генри, который считает, что ренегаты вообще-т молодцы и делают все как надо, потому что мир прогнил, власти – дерьмо и вообще жить очень грустно; Обри стремиться показать ему, что даже в его ситуации не стоит отказываться от людей vs убеждение Генри, что слишком неоч будет потом терять тех, с кем он стал близок.
Это приблизительные наметки, жду вас, обсудим все подробнее.
PS внешность Капальди для меня очень желательна, но если ее займут/вы испытываете сильное и необъяснимое отвращение к ней, я готова рассмотреть варианты.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Все началось с того, что не сработал будильник. Обри и без того не любила утра, особенно сейчас, в университете. Последние четыре года ее день начинался с того, что, следуя сразу за звонком, с соседней кровати раздавался душераздирающий вой: ее соседка, Лора, предпочитала начинать утро несколько иначе. Уж точно не с посещения пар.
«Это все мой хронотип! Я сова и считаю, что расписание построено совершенно несправедливым образом!» заявляла Лора.
«Это все пара десятков лишних шотов,» намекали ежедневно меняющиеся парни, с которыми Лора делила кровать, «она с похмелья и считает, что дальше прикроватной тумбочки все равно не дойдет».
Этим же утром, Обри проснулась от звука деликатно скрипящей двери. Очередной джентльмен спешил покинуть поле боя. Он неуклюже оглянулся, заметив шевеление одеяла. Джинсы выпали у него из рук.
- Эмма? – ну, он хотя бы попытался.
- Обри, - сообщила она и откинулась на подушку. Парень пожал плечами и поспешил ретироваться. Прекрасно.
К тому моменту как Рене и сама покинула комнату, на часах было десять. Первая пара канула в лету, а Обри упустила свой (далеко не последний) шанс узнать о том, какими именно негативными девиациями (спасибо, что не делинквенциями) обладает их ночной гость. Сверившись с расписанием девушка застонала: вторая пара - третий корпус. Тридцать минут пешком, семь минут на местном автобусе. Не было даже смысла проверять кошелек – последние несколько долларов Обри потратила вчера, купив бутылку вина. Будь ты проклято, брожение, соблазнительная ты сволота.
Выругавшись сквозь зубы, она переступила порог общежития. День не прекращал ее радовать: прошедший ночью весенний ливень оставил на память о себе гигантские лужи. Одна из них, особенно большая и грязная, полная воды, стекавшей с пыльной крыши, встретила ее прямо на выходе. Разумеется, Рене не была бы Рене если бы на последней ступеньке ее туфля, коварно соскользнув, не повлекла бы хозяйку за собой, вниз. Чудом удержав баланс, девушка умудрилась не упасть, но с громким «плюх» спилотировать прямо в лужу. Светлые туфли было безнадежно испорчены. Махнув рукой на все, Обри наклонилась и, закатав повыше джинсы, пошлепала вперед, предвкушая сладкую ангину.
На улице было холодно. Несмотря на то, что лето было совсем близко, ветер никак не желал униматься: вокруг шумели деревья, солнце светило через небольшие тучи, оставшиеся с ночи. Скорее всего, в любой другой день, такая погода была бы ей по душе, но прямо сейчас она могла думать только о том, что с ней сделает профессор Клейн если она в очередной раз опоздает на его пару, где взять денег на лекарства, когда она с девяносто процентной вероятностью сляжет с простудой, и почему она надела именно эти, любимые, светлые и очень-очень замшевые туфли сегодня.
Когда, через десять минут, она уже практически успокоилась, быстрым шагом направляясь к заветной цели, пытаясь подбодрить себя тем, что, несмотря ни на что, возможно все-таки не получит выговор, этот день решил, что он недостаточно ее потрепал. Впереди замаячила огромная масса, приведшая Обри в первозданный ужас.
День открытых дверей, обреченно поняла она. И действительно – массой оказалась толпа будущих первокурсников, желающих оценить все прелести кампуса, познакомиться с преподавателями, которые, по какому-то удивительному совпадению выбирали именно этот день, чтобы выкопать откуда-то из глубин своей души все завалявшееся дружелюбие и поприветствовать людей, которые будут оплачивать их труд в следующем году.
Как и любой нормальный человек, не страдающий чрезмерной социальной активностью, толпу Рене не любила. Тем более не сейчас: с грязными, кое-как уложенными наспех, волосами, в розовом пальто и с почерневшими туфлями, Обри почему-то напоминала себе очень печального и экзистенциального попугайчика.
Тяжело вздохнув, девушка покосилась в сторону второго корпуса: можно было бы проскочить через него, кажется, туда еще не успели нагрянуть любознательные вандалы, но это стоило бы ей лишних пять минут.
Но пасаран, мрачно подумала Рене и устремилась в центр бури. Первые секунд тридцать ей даже казалось, что все обойдется: она вполне успешно маневрировала среди молодежи, демонстрируя грацию носорога, однако умудряясь не снижать темп. Но вот, как только ей показалось, что, возможно, не все так плохо в этой жизни, Обри не вовремя моргнула, упустив из виду что-то небольшое и темноволосое. Небольшое и темноволосое, тем временем, воспользовавшись моментом, успешно оказалось на ее пути и стало причиной аварии. Столкнувшись с препятствием, Рене неловко взмахнула руками и, подобно хомячку на льду, спикировала в близлежащую лужу.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Hayley Atwell 

» имя, возраст: Rachel King Рейчел Кинг, 34 года. » принадлежность: На выбор. » профессия: На выбор.

» способность: Если все же носитель, то либо силу колоссальной мощи, по типу Взрывание, Терракинез. Либо что-то, что может помочь в работе, Успокоение или Гидрорегенерация. Или же что-то веселое, на основе чего могли завязаться какие-то истории. На пример Антропоморфизм, Анимализм или Амфибицизм. Я бы предложил пирогенез, в противовес способности Логана, но это слишком заезженная тема инь-янь, открытых противоположностей, поэтому последнее слово будет за вами. . » сторона: Вигиланты, пожалуйста. Не хотелось бы трагедию Ромео и Джульетта в реальном времени. » статичное изображение: X

Ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Тебя, всю такую хорошую, чистую от грязи улиц и плохих слов и сословий, привела подруга на одну из вписок, к своим друзьям. Удивительный факт был для всех вокруг, что такая, как ты, появилась в нашем не совсем светском кругу брошенных на произвол судьбы ребят. Беспризорники, воспитанники приютов и интернатов, из неполных или неблагополучных семей.
Ты родилась в хорошей и обеспеченной семье. Единственная дочь частного развитого предпринимателя, который слишком поздно опомнился о существовании своей дочери и который вдруг решил тебя воспитывать в тот период, когда то было уже поздно. Не смотря на то, что у тебя была чуткая и мягкая мать, ты выросла абсолютно неизбалованной и волевой, сама себе на уме, и лишь из уважения к матери, не пустилась во все тяжкие. Но именно в тот момент, когда отец попытался вмешаться в твою жизнь, спокойную и размеренную, все пошло крахом.
В ответ на оказанное на тебя давление, вечное недовольство и попытки заставить тебя быть «истинной дочерью своего отца», ты пошла, вопреки указаниями, в противоположную сторону. Чуть плотнее связалась с нами, становясь если не частью этого печального мира, вне пушистых крыльев родительской заботы, то хотя бы немного причастной ко всему тому беспределу, который мы творили. Была откровенным фриком, что отрицал нынешние нравы и обычаи, что не ночевал дома и занимался вандализмом, и только имя и деньги отца спасали тебя от записи в личное дело.
Может, не встреться ты со мной – все было по-другому. Мы не сразу назвались парой, но когда это произошло, казалось, что так оно и должно было быть. Идеальное дополнение друг для друга. Ты – более пылкая и стервозная, всегда яростная в жестах и словах, была моей противоположностью - я вечно был спокоен и холоден, расчетлив.
Тебе 16, мне 17, малолетки, прожигающие свою жизнь вместе, с особым размахом, не боясь ввязаться в историю и не волнуясь за будущее.
Это черный период в твоей жизни. Сигаретный дым, травка, алкоголь, недалекие от мира сего друзья, которым мир не мил и жизнь заключалась в уничтожении молодости. Ты не хочешь вспоминать об этом периоде. Потому что события, которые постигли тебя на твое семнадцатилетние, заставили переосмыслить происходящее вокруг.
Матушка заболела. Вначале казалось, что просто обычное недомогание, но оказалось все гораздо хуже. Она умерла от несвоевременного лечения.
После смерти единственного человека, который хоть как-то любил и уважал тебя, ты полностью забыла об отце,  об обиде на него и перестала пытаться как-то показать свою индивидуальность. Может быть, ты считала себя виноватой в произошедшем за то, что не была рядом тогда. Может, нет. В любом случае, за год ты реабилитировалась и закончила школу, и после поступила в вуз.
Ты поставила меня перед фактом, либо я ухожу с тобой, либо остаюсь на этом дне. Я согласился. Чуть позже мы обручились, вопреки воплям твоего отца, у нас есть дочь, сейчас ей 11 лет.
К беде, чуть позже, в 32 году, я попал в тюрьму за убийство, сбежал, узнав, что ты собираешься покинуть меня, послушавшись отца. Но не успел. Я пропал для семьи на пять лет, до 37 года.
С началом войны ты оказалась отброшена от основного места действия, и, может, именно это спасло тебе и нашему ребенку жизнь.

Миссис Кинг, моя жена, здесь, конечно, и так должно быть все понятно. Скандалы, да, бывают. Нега? Конечно. Ты, не смотря на все проблемы, остаешься моей страстью и любовью, и, по правде, за период, пока я в тюрьме, я поверил в то, что ты все же развелась и покинула меня. Правда ли это, решать вам.

Класика. Не брать на неделю, любить и лелеять. Не требую флудить. За частые посты не трясусь, раз в неделю-две достаточно, я не капризный до частоты, но вредный до качества. Пожалуйста, если вы предпочитаете посты от первого лица размером в 3к – мимо.
И еще момент. Это важно. В этой истории нет Марвела, и персонажи никакого отношения не имею к истории Картер и Роджерса.
Акция будет придержана только после прямой связи со мной и обговора всех деталей.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Он смотрел на брата будто впервые в жизни. Словно и не было общих двадцати лет в приюте, и еще нескольких позже. На правах родственников и семейных устоев.
  Все ли было радужного с самого начала? Имея Дарена в младших братьях, можно сходу сказать, что нет. Непоседливый, вечно радостный, младший Кинг был прямым отражением хорошей стороны это жизни.  И, быть может, виноват в этом был сам Логан. Конечно, виноват, согласится он без оправданий. Человек воспитывается окружением, и, возможно, именно однажды решения старшего влияли на Дарена. Ведь если посудить с точки зрения Логана двадцатилетней давности, то было все крайне просто: он старше, а значит ответственен за младших. Он опытнее, поэтому должен помогать им, и обязан защищать их от напастей реальной жизни, что с каждыми годами становилась все опаснее. Прав ли он? Конечно прав. Безусловно. Что младенцу трещина в черепушке, для взрослого человека несильный удар. Так же высокую значимость приобретало так же и то, что что Лоагну было гораздо проще признавать за собой мелкие косяки Дарена, нежели если бы то же самое было по отношению к мелкому.
  Вот что было бы, если бы все эти наказания и кары, которые принимал на себя Лог, перепадали бы Дарену? Что было бы? Как вариант, то сейчас бы Логан не лежал на стылом снегу, придавленный весом собственного взбесившегося брата, чувствуя, как у него одновременно немеет лицо и болит поврежденные ткани. Он не ощущал нижней губы и крыла носа, когда как щека горела, а носовая перегородка непривычно сквозила ледяным воздухом. Вырывающийся из рта теплый воздух казался с примесью кровяных парой, но это было лишь освещение уличных фонарей, которые слепили лежащего не хуже прожекторов.
  Хотелось собрать поплотнее вокруг себя пониженную температуру, чтобы без промедления позже скастовать лед, но он медлил. Медлил, не в силах шелохнуться, да и не желая.
  Предательство? Это словно упорно не хотело восприниматься как данное и исконное. Будто из понимания его вычеркивали жирным, залитым спиртом, маркером, затирали, замазывали белой краской, как на стенах государственных учреждений закрывают нецензурные фразы и рисунки. Сознание отказывалось принимать действительные факты, а реальность, не взирала на сентиментальные и жалобные «а как же?», и просто продолжала ткать свое полотно реального времени.
  Он не видел, что происходит за спиной родного брата. Четко были слышна возня и тщетные  удара, не нашедшие своей цели, скрип курток и еле слышимое сипение воздуха сквозь зубы.
  Удары по лицу прекратились, но особо ничего в ощущениях не изменилось — заживать будет еще очень и очень долго. Очередной выстрел. Полиции достаточно максимум десяти минут, чтобы прибыть на место вызова. Тем более в ночное время, когда дороги пусты.
Руки брата встряхнули его за плечи, но Логан не услышал, что ему сказал Дарен. Просто оказался понимать его, когда как все остальные звуки в достаточной четкости, за исключением звона в левом ухе и гудения в голове из-за удара затылком об лед.
  Брат разтроился, и первая мысль была о том, что старшему уже мерещится и все поплыло в разные стороны. Оригинал и дубль отстранились, а рядом осталась лишь копия, с сочувствие и растерянностью взирающая на забитого Логана. Последний, не сразу осознав, что ему больше ничего не мешает, попытался приподняться на локтях, но сразу не получилось, пришлось припасть на бок, чтобы иметь хоть какой-нибудь упор на руки.
— Эй, — окликнула его копия брата, тянущая к нему руку. — Как ты?
  Еще не хватало с дубляжом говорить. С одним бы разобраться, а там гляди и побочные Дарены исчезнут.
  Очередная выпущенная на волю пуля. К сожалению, не в него, а в ухо клону, который рухнул на землю, растворяясь рыжеватым пеплом. Минус.
  Один выстрел. А лучше — два. В худшем случае — три. Последний в висок, чтобы не было никаких иных проблем с будущем. Решение простое, моментальное, требует минимум затрат. Ее — за попытку. Его — за предательство. Себя — уже не в силах вынести весь этот груз. Лучше умереть от куска металла навылет из виска с петлей крови и размноженной кости, чем долгие годы умирать от разъедающей совести, безвыходности,  и иных ненужных внутренних ощущений. Сам оригинал уже, наконец, понял, кто тут главный антагонист, меняя свое расположение. Где же ты был раньше, братюня? Поздновато мозги включились.
  Кинг поднялся. Вначале на колени, а потом и, подобрав под себя ноги, уловил равновесие как прямоходящая человеческая особь. Он должен был найти выроненный пистолет, но его шатало. Перед глазами появлялись белые пятна, дезориентируя и не давая самоопределиться в этом чертовом пространстве.
  Но он не успевает. Ликвидированный Дарен был повержен электрическим разрядом, а с боку от Логана уже ничем не останавливающаяся мисс Шиан, которая в долю секунды дернула затвор пистолета, готовя его к молниеносному выстрелу без задержек. Кинг-старший неслышно хмыкнул и прикрыл на пару мгновений глаза, оставляя попытки найти хоть какое-то средство самозащиты. Лед? Пуля летит быстрее.
— Ты не убийца.
  Неужели? Ты правда так думаешь? О, это так мило. Но не стоит заблуждаться, можно обмануть малолетку, но не тебя, с доступом ко всей информации, кому ты зубы заговариваешь?
  Мужчина выпрямился в полный рост и развернулся к лицом к полицейскому, ладони раскрыты, как и десятью минутами ранее, но смысла нет сейчас бодаться.
— Подумай о семье, Логан, хватит бегать, — продолжала женщина, и от ее слов Кинг скользнул взглядом по лежащему, пытающемуся очухаться, брату. Семья? — За тобой не перестанут гнаться, как не перестанут дергать и их.
  Мир Лога уже дважды пошатнулся до этого момента. Сейчас пошла третья трещина, наверное, последняя. В голове была излишняя пустота, затмевающая все вокруг непосильной волной безразличия к себе, к происходящему. Ему стало плевать.
— Ты не похожа на мою совесть, — отозвался Кинг, говоря напротив своим мыслям. Он продолжал сопротивляться, но сдавался с каждой секундой.
  Она ведь была права. Хоть и признавать за ней эту правду ой как не хотелось. Логан уже подверг свою семью череде допросов и предъяв. Но он не вышел к ней, прекрасно зная, что жену с ребенком, брата и сестру мониторят, и оно оправдано.
— Думаешь, они готовы услышать ещё об одной жертве в твоем послужном списке? Пожалей их, — не тебе говорить от их лица.
— Тебе плевать, не стоит этих соплей, — в любой другой момент Кинг бы разозлился, но сейчас было исключение. – Достаточно того, что в моей семье стало на одного человека меньше.
  Он не шутил. Старший вообще никогда не разбрасывался шутками, тем более в такой безрадостной обстановке. Взгляд мужчины переметнулся прочь от Джинджер, фокусируясь на далеком перекрестке, на котором на высокой скорости развернулись несколько машин полицейской службы, ревя сигналками. Внутри все сдавило, а на лице появилась слабая эмоция непринятия, травя разбитую губу и тревожа замерзшую кровь на внешнем уголке глаза. Будет больно.
— И должна сказать... Дарен не знал, что так получится и, тем более, не хотел этого.
  Понимал ли он слова, произнесенные этой женщиной? Конечно, дословно и досконально. Суть была проста и о таком повороте Кинг предполагал изначально, но надеялся, что беда обойдет его по кривой. И все равно оказался не готов. Понимал, но это не значит, что Логан принимал этот рок, и не значит, что верил.
  Может, позже.
— Ты же бывший полицейский, знаешь, я думаю, как порой работает наша система.
  Самое главное — бывший. Уже нет.
— Под систему прогинаются лишь самые слабые, не способные противостоять и боящиеся вышестоящих. Было бы желание.
Вой сирен все ближе, осталось каких-то десять секунд. Если хочешь бежать — беги сейчас, но тебя все равно нагонят. Да и некуда.
— Будет лучше, если ты сдашься, а в показаниях мы укажем, что он присоединился в последний момент. Просто опоздал на встречу и ничего, включая потасовку, не было.
  Он хмыкнул, рассеивая взгляд.
— Мне все равно, что будет с ним. -  будто не он, и не его голос. Далекий и холодный, какой бывал крайне редко.
  Пять секунд. Логан, подняв руки показывая, что ничего не собирается делать, опустился на одно колено, а потом и на второе, зная методы полиции, а влететь головой еще раз в землю он не хотел.
  Сирена оглушила его, как и скрип шин об замерзший асфальт. Яркий свет бело-сине-красных огней окрасил серые тоны яркими оттенками. Как в Рождественскую ночь, теперь потерявшую свое значение. В Рождество исполняются мечты, сказки, фантазии, песни становятся насыщеннее, даже если ты не умеешь петь.
  Но все так радостно. На каждый хороший день приходится с десяток плохих. За счастье надо платить. Даже если собой, своим временем, силами, жизнью.
  Три машины оцепило в полукругу его, женщину, и брата. Хлопок дверей. Выкрики, гневные, излишние, полные ненужной ярости. Возможно, даже знакомые. Еще мгновение и потупившего взгляд мужчину ударят в шею, валя на землю — излишнее действие, но с ним явно не собирались церемониться. Руки, грубо заведенные за спину изломом были скреплены тугими плотными тибериумными наручниками, полностью не дающие шелохнуться руками.
— Добегался сука, — голос на надрыве. Как и резко движение полицейского рывком за шкирку, заставляя Кинга подняться с земли, — Вставай, ублюдок!
  Это было как минимум неприятно. Не по справедливости. Ведь не они сделали всю работу. Но это неприятное чувство вскоре испарилось  — у него будет много времени подумать о совершившемся сегодня, хочет оно того, или нет, начиная от закрытого суда, вплоть до ADXS.
  Лучше бы пуля в висок принадлежала ему.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
jessica chastain

» имя, возраст: Jillian "Jill" Delaver (Mctavish) // Джиллиан "Джилл" Делавер (Мактавиш) 42 y.o » принадлежность: Носитель » профессия: Глава аналитического отдела IT Фонда в Силиконовой Долине. Штат Калифорния. Аналитик Вигилантов в главном штабе

» способность: Кролокинез » сторона: Вигиланты » статичное изображение: ссылка

Ты помнишь как у нас было дома? Как мы мечтали выбраться из всего этого фермерского ада, маленького пыльного городка, думали о декоративном саде и детишках? Как мы все это получили и я перестал мечтать, а ты, казалось, стала только напористее и беспощаднее, требовательнее к своему счастью? Это родео длинной в 20 лет тебе порядком надоело, когда ты узрела, что человек, которому ты посвятила всю свою жизнь, сделал выбор в пользу работы, которая его рано или поздно сведет в могилу. Ты не пожелала потворствовать этому самоотверженному суициду, тем более ты перестала получать даже толику того, чего достойна женщина, подарившая мужчине трех прекрасных детей и всю свою молодость.
Джо и Джилл слишком красивая, сложная история, которая рухнула под ударами молота эфемерной справедливости на наковальне, которую сам принес дорогой муженек к порогу дома. Ты вытерпела с ним и нищету, и обнаружение собственного дара, последующие нападки на носителей и жизнь в страхе за свою семью с опасной работой в бюро. Ты осталась такой же, какой я запомнил тебя в школе, ты ничуть не изменилась, ни на день, а что я? Я слишком рано постарел, замуровав себя в одиночной комнате ответственности за свою семью, а после, обретя себя в работе- просто захлебнулся в ней. Ты отыскала гармонию сама с собой, в работе, с детьми, но не со своим мужем. Но твоя проблема в другом: Ты никогда ни о чем не забываешь. 

»Истинная ирландка: кровь, виски и огонь. Единственная девочка в семье, любимая дочурка, королева школьного бала, все учителя в восторге от складного аналитического мышления, тебе прочат Гарвардскую стипендию. Какое же разочарование постигло твоих родителей, когда они узнали, что ты залетела от какого-то тупого спортсмена перед окончанием школы?
» Три прекрасных дочки. Клэр- такая же как Джо, невыносимая, с “дурацким” чувством юмора и грустной ухмылкой, но у нее твое чуткое, бескомпромиссное сердце. Пэйдж- Весь твой буйный характер и обостренное чувство справедливости Джо, все доведено до предела, до ручки, ко всему прочему носитель. Твоя любимая Шарлотта, твоя маленькая копия, но единственная в семье, кто идет на уступки, мудрая не по годам, как и ее отец.
» Полжизни в браке просто так не вычеркнешь, тебе было крайне тяжело начать вести другую, легкую жизнь независимой женщины, но ты справилась с одиночеством. Теперь ты живешь в свое удовольствие, но ясно ощущаешь, что это не для тебя.
» Ты возложила на отца своих детей священную миссию вернуть всех отпрысков на единственно верную для тебя сторону- вотчину Итана Элдермана, под сень золотых трезубцев, в этом вы с мужем хотя бы сходитесь. Ты патриот своей страны и самоотверженно отдалась работе, чтобы поганой метлой вычистить террористов из своего родного дома.
» Ты не молчишь, просто не умеешь, за словом в карман не лезешь, ты очень просто сходишься с людьми и притягиваешь их не просто своим умением вести себя, эмпатией, но природной привлекательностью.
» Твоя способность хороша развита, но ты на ней не зацикливаешься, а наоборот- стараешься абстрагироваться, ты любишь окружать себя растениями с самого детства, с ними ты чувствуешь себя комфортнее, ты не веган, не защитник дикой природы, тебе нравится эстетика “зеленых” существ.
» Финансовая аналитика, стратегия роста, биржевые котировки, предсказываешь взлеты и падения многомиллионных гигантов как по нотам. Ты дружишь с цифрами, ты прекрасно ориентируешься в информационных потоках, умеешь находить концы. Прекрасная владение логикой сделали тебя желанным кадром, за которого боролись многие фонды силиконовой долины. Когда пришла война, ты без труда переключилась на военную аналитику, тебе даже показалось бы это гораздо веселее стартапов и клонов биржевых проектов если не понимание того, что от тебя теперь зависят жизни людей.

» Я ввел ключевые моменты, дал, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, я ожидаю неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
» Практически все менябельно и обсуждаемо, я дал желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего- я вас возьму целиком и полностью.
» Я игрок-настроения. Когда могу и 12 постов в неделю выдать, когда и один тяжко, но вас я обеспечу игрой, помогу освоиться, написать анкету.
» Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan

п р и м е р    п о с т а

[indent] На старую ферму, не так далеко от Фермонта, вел лишь один путь через проселочную, заросшую местами травой, дорогу. Ноги шаркали по пожухлой листве, запорошенной инеем, последний шоколадный батончик в кармане был припасен на ужин, никаких перспектив, никаких ожиданий в походной котомке. Олли шел не первый день по уже знакомом тропам, каждый раз оборачиваясь назад, вглядываясь в голый ноябрьский пейзаж. Мутные тучи гнали усталого путника на север. Он прибавил шагу насколько позволяли силы и махом сиганул через обветшалую ограду. Рядом было озеро, а с ним лес бывший когда-то заповедником, наполовину выжженный ковровой бомбардировкой. Со страгической точки зрения это было хорошим планом, учитывая что на природу мать было всем откровенно наплевать уже в середине войны, что тем, что другим, но вигиланты пошли ва-банк и тем самым смогли прорвать первую линию обороны ренегатов — мобильные партизанские отряды.
Крыша дома в разных частях была пробита чем-то непонятным, будто бы камни летели с небес. Олли пнул осколок черепицы и присел, начиная оглядывать почву на предмет свежих следов. Никаких снарядов рядом с домом не было, что странно, учитывая его состояние, поэтому Оливер заранее снял винтовку с плеча и тихим, плавным шагом проследовал в дом. Урчание живота звало его на кухню. Первым делом он, разумеется, прочесал все комнаты— никого, но на удивление, несмотря на редкую пыль в углах, все в целом было чисто, будто бы тут все еще кто-то жил. Кто-то маленький. Под ногами треснул засохший фломастер, пластмаса извергла грифель, он опустил взгляд и нашел рядом с ножкой кровати еще и книжку-раскраску с животными, которые были закрашены не полностью— кому-то просто не хватило цветов. Оливер нагнулся и провел пальцами по листу бумаги— окрасилось. Напротив стоявший шкаф зашуршал в ответ его догадкам. Олли, опустив винтовку, резко шагнул к предмету мебели напротив и махом открыл створку. Запах нафталина ударил в самый нос. "Некто маленький" стоял за широкими мужскими пиджаками, смокингам, тренчами и другими частями офисного дресс-кода. Некто не шелохнулся, взгляд мужчина прошелся сверху вниз и конце, рядом с лакированными ботинками, обнаружил выбивающиеся из общей строгой палитры чистенькие кеды convers.
- Выходи- Оливер отошел в сторону, придерживая свободной рукой дверцу шкафа, но условный хозяин владений продолжал стоять, убежденный, будто бы обращаются совсем не к нему. Оливер отошел назад и встал напротив, чтобы дать ребенку выйти. Согнувшись он похлопал по колену- Я не такой уж и страшный, выходи.
Олли, повернув голову вбок, силясь спрятать кривую усмешку, увидел собственное отражение: борода, о которой он когда-то мечтал, была теперь даже больше чем у его боевого товарища Акселя. Он несколько раз ударил себя по бедру, пытаясь обратить внимание прятавшегося.
Кого я обманываю? Страшный.
- Пса будешь так звать к себе, идиот— девчачий, дрожащий голосок не мог передать какую-либо уверенность в своих словах, но фраза была выпалена так горячо, что костюмы начали шевелиться, вешалки сталквивались друг с другом.
- Что за выражения, юная леди?- Почти что пропел Оливер, точно Майкл Кейн из "Элфи" начавший говорить устами бородатого юноши, которому даже не нужно было воссоздавать британский акцент, чтобы соотвествовать образу. Юная леди сделала шаг навстречу, встретившись лицом к лицу с нарушившим покой ее жилища эковцем. Щелчок предохронителя ошеломил парня.  Олли пришлось застыть в согнутой позе не потому, что ребенок был небольшого роста( он бы ниже его на две головы), а потому что в лоб врезалось холодная сталь дула glock 17. Оливер разочарованно вздохнул, поднимая руки над собой- я сдаюсь на вашу милость, принцесса.

[indent] Он не кинул и взгляда на Соль, когда та что-то пробормотала себе под нос настолько тихо, что он не разобрал и слов. Остановившись на мгновение посреди камеры и сжав кулаки, ему потребовалось несколько секунд, что взять себя в руки и не сказать очередную грубость в ее сторону. Шаг и он уже у Шиан.
- Дай-ка посмотрю- Тихо проговорил он, садясь напротив Джинджер на колени, и положил осторожно ладони на скулы девушки, поднимая ее лицо к свету. Синяки, ушибы, гематомы. Из них всех она была самой стойкой, самой крепкой, казалось, что ей и не нужен мужчина вовсе, но Олли знал, что это далеко не так. Он видел, что это совсем не так. Поворачивая ее лицо под разными ракурсами, он чувствовал нарастающую, точачую его боль. Нельзя было так с женщинами. Никому нельзя. Оливер не представлял как развлекались эти ублюдки, зная кто она и в чем заключается ее способность. Многие даже в штабе думали, что у нее не только непробиваемая кожа, но и внутри таиться застывший металл. Оливер как никто другой знал, что значит в глазах других быть сильнее чем ты чувствуешь себя на самом деле. Наверное, поэтому она и была в разведке, а он в боевой группе— он сам бросал себя на амбразуру в попытках доказать эту теорию всем и каждому. Пальцы нащупали в волосах девушки еще одну шишку, свежую. Он находил все новые и новые царапины и ссадины, но самое печальное во всем этом— находка остается находкой, ее не забрать и не выкинуть. С этой находкой остается жить. Радует, что все скоро кончится. От тибериума,  если повезет, их ждет быстрая смерть.
[indent]- До свадьбы заживет— Олли запнулся на полуслове. ему сложно было подавить в себе слезы, но он это сделал, сглотнув соленый сгусток обжигающий сухое горло. Глаза предательски заблестели, когда он опустил руки положив их на ее запястья, расслабленно лежащие на коленных чашечках, возможно, тоже разбитых. Чем тверже человек, тем сложнее его ломать. Тем сложнее ему потом жить с этим. Оливер чувствовал как ей больно после бравады Андреа, которая казалось могла укусить любого даже на смертном одре. Такая была Сератос, такая же была и Джи. Только сейчас Шиан была совершенно разбита, жестоко раздавлена, ее физическое состояние соответствовало ментальному, она совершенно не двигалась, она элементарно могла не дожить до казни. Так бесчеловечно ребята в допросных ее покалечили. Если работали фантомы, то он боялся что его самые ужасные предположения верны. Беррингтон не знал, что еще добавить. Чтобы он не сказал все казалось настолько глупым, беспечным, что не нашел ничего лучше как опустить голову вниз, спрятав свою усталость и горе под маской спокойствия. Она никогда не смогла бы оправиться, как и он, и самое справедливое в этом мире просто пристрелить загнанную лошадь. Ни ему, ни ей реабилитация не поможет, даже если бы чудо вытащило их отсюда, он все равно так и шлялся в поисках своей смерти.

[indent]- А ты женишься на мне?— туго завязанный хвостик девочки витал как воланчик то тут, то там, сметая полиэтиленовые пакеты с кусочками овощей по кухне, пока Оливер готовил глазунью на импровизированной конфорке- А, Оливер? А? Через два года мне будет шестнадцать!
Олли издал хрипловатый смешок с закрытым ртом, покачивая головой, сосредоточенный на процессе. Ему это сцена что-то напоминала, но он никак не мог вспомнить в каком возрасте это происходило с ним. Собираясь с мыслями и мюслями на дне картонной коробки детского завтрака, он устало выдохнул и  снова внимательно вчитался в список продуктов на листке, прикрепленного скотчем к стенке.
- Когда ты будешь моего возраста я буду старым и дряхлым старикашкой— Голос парня сейчас напоминал голос диснеевской ведьмы, чем какого-нибудь сказочного старика. Оливер сгорбился и поднял трясущуюся руку вверх, ладонь c пальцами искривились, изображая будто бы он держит клюку — ну кому такой нужен будет? Найдем тебе молодого, красивого...немца!
- Не хочу замуж за Гитлера!— Аня надула пухлые губки и скрестила руки на груди, расставив острые, точно роза шипы, локти. Она картинно развернулась и плюхнулась за пошатывающийся стол, ножки которого Оливера уже порядком устал прибивать— Ты меня совсем не любишь!
Парень оправил розовый фартук в цветочек, который был ко всему прочему ему маловато, и лопаткой поддел яичницу, чтобы шмякнуть ее на тарелку с заранее разложенными составляющими английского завтрака.
- Конечно, люблю. Больше жизни люблю.— сказал Оливер, положив тарелку на стол перед девочкой. Аня заглянула в тарелку, потом в глаза Оливеру и снова в тарелку.
- Любящие люди таким не кормят уже который день подряд — Аня начала набивать щеки овощами, совершенно игнорируя сосиски и бобы из консервной банки. Олли закрыл уставшие глаза чистыми запястьями и снова, встав, отошел к столику рядом с плитой, насыпал остатки мюслей в тарелку и поставил ее рядом с девочкой. После чего присел напротив, скинув с одной руки проженную прихватку- Вот! Это уже похоже на любовь.

[indent] Оливер не лез в чужие отношения, он и со своими не мог разобраться, какой из него советчик? Кто бы ему хоть раз дал совет, но оглядывая дам, которые потеряли всех дорогих людей, включая своих мужчин, ему было немного странно, как человек, которым он дорожил больше жизни все еще жив. Уорд всегда подчерквивал, что у Оливера самый высокий процент к выживанию. Возможно, он переживет нас всех. Как таракан. Как они с Эйнарссон выжили другой вопрос, наверное, если бы британец был религиозен он поблагодарил Бога. Он повернул голову вбок, периферическим зрением нащупывая ее присутсвие. Или дьявола.
Ближе чем Норман, у Джинджер никого не было. Было удивительно, как такой человек как он смог вообще с кем-то пробыть дольше чем год. Такая же жертва своей способности как и все носители. Ему, как казалось Оливеру, было неинтересно постоянство, люди были как открытый учебник, с подчеркнутыми, выделенными строчками на гладкой, мелованной бумаге. Что было не так с Джинджер? У нее была крепкая челюсть и какие-то железобетонные нервы. Во время войны он знал, какой бы груз ответственности на нее не взвали — всегда можно больше. Что нельзя было сказать про него, отвественности Оливер боялся сильнее чем коты открытых водоемов.
Возможно, она смогла взять на себя еще и ответственность и за Нормана, который мог бы дать фору в эмоциональной битве любой стене в этой просторной камере смертников.

- Ты и Макса знал?
-  И Макса. С собачками.
- И Чейса?
- Конечно.
- И Блейка?
- И Блейка- Оливер насупился, не всех он рад был вспомнить, но потом легкая улыбка коснулась его строгих губ. Он закрыл желтую книгу с белокурым ребенком в цветастом кафтане и положил рядом с кроватью.
- Дурацкая сказка- Аня зевнула ему в плечо, уткнувшись курносым носом в вязаный свитер, десять секунд девочка думала, чтобы выдать, как правильно сформировать свою мысль — принц и правда как маленький, летает по планетам, ищет приключения с лисами, странными людьми, другими розами, все его удивляет, но он видит, что везде ему пусто. Хуже всего, что он оставляет свой «le fleur» какому-то барану. Неудивительно, что он потом бросается на ядовитых змей.
Оливера дернуло, в серой пасмурной дали раскатывался, надвигающийся шторм. Он подошел к окну и высунулся отдергивая лиловую занавеску: вдали и правда что-то рделось, молнии блестели как сумасшедшие, отсюда казалось будто они били в одну точку. У природы нет плохой погоды говорите?. Ренегат надеялся, что никто сюда не дойдет, документы на себя и Аню он давно подделал. Им ничего не должно было угрожать, даже почта сюда приезжала раз в неделю.
- Ну как же, он не мог же сидеть на месте и выковыривать баобабы, герою нужно как-то развиваться, познавать себя.
- Поэтому он смалодушничал. Он обиделся и улетел на Землю, чтобы там, на Земле, до него дошло, что он приручен!
Олли задернул шторы и поправил ружье в углу. Облокотившись на стену, он судорожно пожал плечами. Он не знал, что ответить ребенку, уже изрядно пожалев что вообще достал эту книжку с полки кабинета отца Ани, которому не повезло оказаться рядом с партизанами во время очередного рейда вигилантов.
- Ее величество, как обычно, права!- мужчина изобразил горячку и рухнул на кровать как мертвый. Аня запрыгнула коленями прямо на грудь мужчины от чего он резко выдохнул, изобразив потешный звук кряхтения. Ребенка это, правда, не остановило, она схватила подушку и заехала ему по лицу, потом в ухо.
- Какое «величество»!? Это же капитан Оливер Беррингтон и месть королевы Анны! Мы теперь пираты, Оливер, мы будем брать их всех на обордаж!- Девочка продолжала прыгать на нем, терзая уставшего за день мужчину, который все еще находил силы заливисто смеяться, сам не понимая почему это детская сказка написанная вполне взрослым, состоявшимся писателем заставила его взгрустнуть.
Когда белокурый ангел уснул у него на плече, мирно посапывая, он, до это казавшийся спящим, приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что его сегодняшняя миссия выполнена. Олли осторожно встал и поднял двумя пальцами книгу французского писателя и открыл ее на последних страницах, чтобы снова найти ту самую строчку, которуя Аня несколько раз попросила его перечитать, хлопая в ладоши и прикрывая пунцовые щеки.

- Это все равно что сбросить старую оболочку- прошептал Оливер смотря на ее синяки, он накрыл один из них рукой, точно пряча от чужого взгляда. Опустив брови, Беррингтон заправил локон ее темных волос и поджатые губы мужчины дрогнули в подобии улыбки, которые подергивали от страха. Сколько раз он смотрел в глаза дорогим ему людям и обещал, клялся, что все будет хорошо. Сколько раз он врал им, подводил, не мог просто оказаться рядом когда это было действительно важно. Норман, Аксель, Тесс. Везде он не успел, не заметил, не смог. Они погибли по его вине, каждая секунда потраченная им впустую могла стоить каждому из них жизни. Оливер провел рукой по предплечью Джинджер. Снова ссадина. Слов больше не было. Он боялся представить сколько этих ран было внутри девушки. Сколько внутри каждого из них.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
haley bennett

» имя, возраст: Claire Delaver // Клэр Делавер 26-27 y.o » принадлежность: человек » профессия: Оперативник ФБР - Контртеррористический отдел. Разведка Ренегатов

» способность: нет » сторона: ренегаты » статичное изображение: ссылка.

Тебе однозначно не повезло познать всю отцовскую любовь и разочарование, на тебе он отыгрался и в тебя вложил все свое мировоззрение: все книги, которые читал Джо, все фильмы, которые смотрел Джо, весь мир, который познал Джо. 
Ты вынуждена быть лучшей для него. Живя в тени такого отца, ты безумно хотела превзойти его. Это у тебя в крови- переворачивать ход игры. Тебе светила перспективная спортивная карьера, но ты отказалась от нее, не потому что получила травму, как и папаша в твоем возрасте, а просто потому что служить своей стране гораздо почетнее, чем бить ракеткой по теннисному мячу. Истерики матери- мимо, в 20 лет уже можешь успокоить эту эксцентричную рыжую женщину, для матери ты оказалась большей поддержкой, чем Джо, когда это было нужно. Лучшие выходные это охота или бейсбольный матч Техас Рейнджерс с отцом, с парнями тебе не везет только потому, что у всех твоих ухажеров просто не хватает яиц, они не тянут твою самостоятельность. Но тем не менее: с мужчинами ты лучше сходишься чем девушками, в школе у тебя просто нет подруг, как и в университете, благо они появляются уже в Куантико. Твоя карьера потихоньку идет вверх, еще чуть-чуть и ты станешь куда круче самого Джо Делавера в его молодые годы. Но финальным витком будет то что талантливый агент от тебя не ожидал. Твой отец просто не прочитал этого в тебе, выкинул из своего уравнения- сочувствие?

» Первый, старший и горячо любимый Джозефом ребенок.
» "Сынадочь". У девочки с детства были настоящие мужские увлечения: мощные моторы, боевые искусства и видеоигры.
» Ты жесткая, но справедливая. Крайне требовательная к себе и людям, не признаешь полутонов, для тебя подонок- это подонок, без оговорок и снисхождения, поэтому выбор пал на контртеррористическое подразделение ФБР. За тебя там уже все решили.
» Как и отец ты пообещала Джилл вернуть свою младшую сестру, ослепленную бреднями Риндта про всемирный заговор.  В отличие от отца ты смогла внедриться в главный штаб и найти Пейдж, но с тобой определенно что-то случилось, что-то поменялось и ты решила остаться и посмотреть, что эти фанатики из себя представляют. И как человек, борющийся с террористами стал сам одним из тех самых фанатиков, от которых поклялся защищать собственную страну. Так что же? Ты предатель? Ответить мне, Клэр.
» Ты должна была выйти на связь в тот самый день, когда Джо официально погиб, но просто...забыла? Эта мысль, должно быть, сводит тебя с ума, ты заигралась и провалила наше общее задание. Вигиланты жестоко расправились со всем штабом и твоим отцом. Удивительно было бы вернуться к тем самым людям, которые тебя так привлекали идеям удержания контроля?

» Я ввел ключевые моменты, дал, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, я ожидаю неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
» Практически все менябельно и обсуждаемо, я дал желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего— я вас возьму целиком и полностью.
» Я игрок-настроения. Когда могу и 12 постов в неделю выдать, когда и один тяжко, но вас я обеспечу игрой, помогу освоиться, написать анкету.
» Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan

п р и м е р    п о с т а

[indent] На старую ферму, не так далеко от Фермонта, вел лишь один путь через проселочную, заросшую местами травой, дорогу. Ноги шаркали по пожухлой листве, запорошенной инеем, последний шоколадный батончик в кармане был припасен на ужин, никаких перспектив, никаких ожиданий в походной котомке. Олли шел не первый день по уже знакомом тропам, каждый раз оборачиваясь назад, вглядываясь в голый ноябрьский пейзаж. Мутные тучи гнали усталого путника на север. Он прибавил шагу насколько позволяли силы и махом сиганул через обветшалую ограду. Рядом было озеро, а с ним лес бывший когда-то заповедником, наполовину выжженный ковровой бомбардировкой. Со страгической точки зрения это было хорошим планом, учитывая что на природу мать было всем откровенно наплевать уже в середине войны, что тем, что другим, но вигиланты пошли ва-банк и тем самым смогли прорвать первую линию обороны ренегатов — мобильные партизанские отряды.
Крыша дома в разных частях была пробита чем-то непонятным, будто бы камни летели с небес. Олли пнул осколок черепицы и присел, начиная оглядывать почву на предмет свежих следов. Никаких снарядов рядом с домом не было, что странно, учитывая его состояние, поэтому Оливер заранее снял винтовку с плеча и тихим, плавным шагом проследовал в дом. Урчание живота звало его на кухню. Первым делом он, разумеется, прочесал все комнаты— никого, но на удивление, несмотря на редкую пыль в углах, все в целом было чисто, будто бы тут все еще кто-то жил. Кто-то маленький. Под ногами треснул засохший фломастер, пластмаса извергла грифель, он опустил взгляд и нашел рядом с ножкой кровати еще и книжку-раскраску с животными, которые были закрашены не полностью— кому-то просто не хватило цветов. Оливер нагнулся и провел пальцами по листу бумаги— окрасилось. Напротив стоявший шкаф зашуршал в ответ его догадкам. Олли, опустив винтовку, резко шагнул к предмету мебели напротив и махом открыл створку. Запах нафталина ударил в самый нос. "Некто маленький" стоял за широкими мужскими пиджаками, смокингам, тренчами и другими частями офисного дресс-кода. Некто не шелохнулся, взгляд мужчина прошелся сверху вниз и конце, рядом с лакированными ботинками, обнаружил выбивающиеся из общей строгой палитры чистенькие кеды convers.
- Выходи- Оливер отошел в сторону, придерживая свободной рукой дверцу шкафа, но условный хозяин владений продолжал стоять, убежденный, будто бы обращаются совсем не к нему. Оливер отошел назад и встал напротив, чтобы дать ребенку выйти. Согнувшись он похлопал по колену- Я не такой уж и страшный, выходи.
Олли, повернув голову вбок, силясь спрятать кривую усмешку, увидел собственное отражение: борода, о которой он когда-то мечтал, была теперь даже больше чем у его боевого товарища Акселя. Он несколько раз ударил себя по бедру, пытаясь обратить внимание прятавшегося.
Кого я обманываю? Страшный.
- Пса будешь так звать к себе, идиот— девчачий, дрожащий голосок не мог передать какую-либо уверенность в своих словах, но фраза была выпалена так горячо, что костюмы начали шевелиться, вешалки сталквивались друг с другом.
- Что за выражения, юная леди?- Почти что пропел Оливер, точно Майкл Кейн из "Элфи" начавший говорить устами бородатого юноши, которому даже не нужно было воссоздавать британский акцент, чтобы соотвествовать образу. Юная леди сделала шаг навстречу, встретившись лицом к лицу с нарушившим покой ее жилища эковцем. Щелчок предохронителя ошеломил парня.  Олли пришлось застыть в согнутой позе не потому, что ребенок был небольшого роста( он бы ниже его на две головы), а потому что в лоб врезалось холодная сталь дула glock 17. Оливер разочарованно вздохнул, поднимая руки над собой- я сдаюсь на вашу милость, принцесса.

[indent] Он не кинул и взгляда на Соль, когда та что-то пробормотала себе под нос настолько тихо, что он не разобрал и слов. Остановившись на мгновение посреди камеры и сжав кулаки, ему потребовалось несколько секунд, что взять себя в руки и не сказать очередную грубость в ее сторону. Шаг и он уже у Шиан.
- Дай-ка посмотрю- Тихо проговорил он, садясь напротив Джинджер на колени, и положил осторожно ладони на скулы девушки, поднимая ее лицо к свету. Синяки, ушибы, гематомы. Из них всех она была самой стойкой, самой крепкой, казалось, что ей и не нужен мужчина вовсе, но Олли знал, что это далеко не так. Он видел, что это совсем не так. Поворачивая ее лицо под разными ракурсами, он чувствовал нарастающую, точачую его боль. Нельзя было так с женщинами. Никому нельзя. Оливер не представлял как развлекались эти ублюдки, зная кто она и в чем заключается ее способность. Многие даже в штабе думали, что у нее не только непробиваемая кожа, но и внутри таиться застывший металл. Оливер как никто другой знал, что значит в глазах других быть сильнее чем ты чувствуешь себя на самом деле. Наверное, поэтому она и была в разведке, а он в боевой группе— он сам бросал себя на амбразуру в попытках доказать эту теорию всем и каждому. Пальцы нащупали в волосах девушки еще одну шишку, свежую. Он находил все новые и новые царапины и ссадины, но самое печальное во всем этом— находка остается находкой, ее не забрать и не выкинуть. С этой находкой остается жить. Радует, что все скоро кончится. От тибериума,  если повезет, их ждет быстрая смерть.
[indent]- До свадьбы заживет— Олли запнулся на полуслове. ему сложно было подавить в себе слезы, но он это сделал, сглотнув соленый сгусток обжигающий сухое горло. Глаза предательски заблестели, когда он опустил руки положив их на ее запястья, расслабленно лежащие на коленных чашечках, возможно, тоже разбитых. Чем тверже человек, тем сложнее его ломать. Тем сложнее ему потом жить с этим. Оливер чувствовал как ей больно после бравады Андреа, которая казалось могла укусить любого даже на смертном одре. Такая была Сератос, такая же была и Джи. Только сейчас Шиан была совершенно разбита, жестоко раздавлена, ее физическое состояние соответствовало ментальному, она совершенно не двигалась, она элементарно могла не дожить до казни. Так бесчеловечно ребята в допросных ее покалечили. Если работали фантомы, то он боялся что его самые ужасные предположения верны. Беррингтон не знал, что еще добавить. Чтобы он не сказал все казалось настолько глупым, беспечным, что не нашел ничего лучше как опустить голову вниз, спрятав свою усталость и горе под маской спокойствия. Она никогда не смогла бы оправиться, как и он, и самое справедливое в этом мире просто пристрелить загнанную лошадь. Ни ему, ни ей реабилитация не поможет, даже если бы чудо вытащило их отсюда, он все равно так и шлялся в поисках своей смерти.

[indent]- А ты женишься на мне?— туго завязанный хвостик девочки витал как воланчик то тут, то там, сметая полиэтиленовые пакеты с кусочками овощей по кухне, пока Оливер готовил глазунью на импровизированной конфорке- А, Оливер? А? Через два года мне будет шестнадцать!
Олли издал хрипловатый смешок с закрытым ртом, покачивая головой, сосредоточенный на процессе. Ему это сцена что-то напоминала, но он никак не мог вспомнить в каком возрасте это происходило с ним. Собираясь с мыслями и мюслями на дне картонной коробки детского завтрака, он устало выдохнул и  снова внимательно вчитался в список продуктов на листке, прикрепленного скотчем к стенке.
- Когда ты будешь моего возраста я буду старым и дряхлым старикашкой— Голос парня сейчас напоминал голос диснеевской ведьмы, чем какого-нибудь сказочного старика. Оливер сгорбился и поднял трясущуюся руку вверх, ладонь c пальцами искривились, изображая будто бы он держит клюку — ну кому такой нужен будет? Найдем тебе молодого, красивого...немца!
- Не хочу замуж за Гитлера!— Аня надула пухлые губки и скрестила руки на груди, расставив острые, точно роза шипы, локти. Она картинно развернулась и плюхнулась за пошатывающийся стол, ножки которого Оливера уже порядком устал прибивать— Ты меня совсем не любишь!
Парень оправил розовый фартук в цветочек, который был ко всему прочему ему маловато, и лопаткой поддел яичницу, чтобы шмякнуть ее на тарелку с заранее разложенными составляющими английского завтрака.
- Конечно, люблю. Больше жизни люблю.— сказал Оливер, положив тарелку на стол перед девочкой. Аня заглянула в тарелку, потом в глаза Оливеру и снова в тарелку.
- Любящие люди таким не кормят уже который день подряд — Аня начала набивать щеки овощами, совершенно игнорируя сосиски и бобы из консервной банки. Олли закрыл уставшие глаза чистыми запястьями и снова, встав, отошел к столику рядом с плитой, насыпал остатки мюслей в тарелку и поставил ее рядом с девочкой. После чего присел напротив, скинув с одной руки проженную прихватку- Вот! Это уже похоже на любовь.

[indent] Оливер не лез в чужие отношения, он и со своими не мог разобраться, какой из него советчик? Кто бы ему хоть раз дал совет, но оглядывая дам, которые потеряли всех дорогих людей, включая своих мужчин, ему было немного странно, как человек, которым он дорожил больше жизни все еще жив. Уорд всегда подчерквивал, что у Оливера самый высокий процент к выживанию. Возможно, он переживет нас всех. Как таракан. Как они с Эйнарссон выжили другой вопрос, наверное, если бы британец был религиозен он поблагодарил Бога. Он повернул голову вбок, периферическим зрением нащупывая ее присутсвие. Или дьявола.
Ближе чем Норман, у Джинджер никого не было. Было удивительно, как такой человек как он смог вообще с кем-то пробыть дольше чем год. Такая же жертва своей способности как и все носители. Ему, как казалось Оливеру, было неинтересно постоянство, люди были как открытый учебник, с подчеркнутыми, выделенными строчками на гладкой, мелованной бумаге. Что было не так с Джинджер? У нее была крепкая челюсть и какие-то железобетонные нервы. Во время войны он знал, какой бы груз ответственности на нее не взвали — всегда можно больше. Что нельзя было сказать про него, отвественности Оливер боялся сильнее чем коты открытых водоемов.
Возможно, она смогла взять на себя еще и ответственность и за Нормана, который мог бы дать фору в эмоциональной битве любой стене в этой просторной камере смертников.

- Ты и Макса знал?
-  И Макса. С собачками.
- И Чейса?
- Конечно.
- И Блейка?
- И Блейка- Оливер насупился, не всех он рад был вспомнить, но потом легкая улыбка коснулась его строгих губ. Он закрыл желтую книгу с белокурым ребенком в цветастом кафтане и положил рядом с кроватью.
- Дурацкая сказка- Аня зевнула ему в плечо, уткнувшись курносым носом в вязаный свитер, десять секунд девочка думала, чтобы выдать, как правильно сформировать свою мысль — принц и правда как маленький, летает по планетам, ищет приключения с лисами, странными людьми, другими розами, все его удивляет, но он видит, что везде ему пусто. Хуже всего, что он оставляет свой «le fleur» какому-то барану. Неудивительно, что он потом бросается на ядовитых змей.
Оливера дернуло, в серой пасмурной дали раскатывался, надвигающийся шторм. Он подошел к окну и высунулся отдергивая лиловую занавеску: вдали и правда что-то рделось, молнии блестели как сумасшедшие, отсюда казалось будто они били в одну точку. У природы нет плохой погоды говорите?. Ренегат надеялся, что никто сюда не дойдет, документы на себя и Аню он давно подделал. Им ничего не должно было угрожать, даже почта сюда приезжала раз в неделю.
- Ну как же, он не мог же сидеть на месте и выковыривать баобабы, герою нужно как-то развиваться, познавать себя.
- Поэтому он смалодушничал. Он обиделся и улетел на Землю, чтобы там, на Земле, до него дошло, что он приручен!
Олли задернул шторы и поправил ружье в углу. Облокотившись на стену, он судорожно пожал плечами. Он не знал, что ответить ребенку, уже изрядно пожалев что вообще достал эту книжку с полки кабинета отца Ани, которому не повезло оказаться рядом с партизанами во время очередного рейда вигилантов.
- Ее величество, как обычно, права!- мужчина изобразил горячку и рухнул на кровать как мертвый. Аня запрыгнула коленями прямо на грудь мужчины от чего он резко выдохнул, изобразив потешный звук кряхтения. Ребенка это, правда, не остановило, она схватила подушку и заехала ему по лицу, потом в ухо.
- Какое «величество»!? Это же капитан Оливер Беррингтон и месть королевы Анны! Мы теперь пираты, Оливер, мы будем брать их всех на обордаж!- Девочка продолжала прыгать на нем, терзая уставшего за день мужчину, который все еще находил силы заливисто смеяться, сам не понимая почему это детская сказка написанная вполне взрослым, состоявшимся писателем заставила его взгрустнуть.
Когда белокурый ангел уснул у него на плече, мирно посапывая, он, до это казавшийся спящим, приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что его сегодняшняя миссия выполнена. Олли осторожно встал и поднял двумя пальцами книгу французского писателя и открыл ее на последних страницах, чтобы снова найти ту самую строчку, которуя Аня несколько раз попросила его перечитать, хлопая в ладоши и прикрывая пунцовые щеки.

- Это все равно что сбросить старую оболочку- прошептал Оливер смотря на ее синяки, он накрыл один из них рукой, точно пряча от чужого взгляда. Опустив брови, Беррингтон заправил локон ее темных волос и поджатые губы мужчины дрогнули в подобии улыбки, которые подергивали от страха. Сколько раз он смотрел в глаза дорогим ему людям и обещал, клялся, что все будет хорошо. Сколько раз он врал им, подводил, не мог просто оказаться рядом когда это было действительно важно. Норман, Аксель, Тесс. Везде он не успел, не заметил, не смог. Они погибли по его вине, каждая секунда потраченная им впустую могла стоить каждому из них жизни. Оливер провел рукой по предплечью Джинджер. Снова ссадина. Слов больше не было. Он боялся представить сколько этих ран было внутри девушки. Сколько внутри каждого из них.

ROBERT DOWNEY JR. ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Почему бы и да Сторона, подвид, способность (или ее отсутствие) - все на ваш выбор. От меня - большое желание видеть его на проекте

BEN DANIELS ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Продолжаем поиск усачей на Револте Сторона, подвид, способность (или ее отсутствие) - все на ваш выбор. От меня - большое желание видеть его на проекте

more

Erin Richards ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Она горяча, вы только приглядитесь. Люблю эту сумасбродную, абсолютно ненормальную девицу. У нее необычная и западающая в душу внешность, а еще - она хорошая актриса. Мне бы хотелось видеть Эйрин на проекте в любом амплуа, просто эта мордашка очень притягательна. Я думаю, мы можем придумать что-нибудь интересное и захватывающее, ведь девушки всегда найдут чем заняться.

немного безумия десерт